он выполнил успешно. Теперь нам предстоял самый опасный и неприятный участок задачи — путь через холодные кварталы пешком. И предчувствие, что случится что-то плохое, меня не покидало.

Но мы всё же пошли. Несмотря на полуденное время, улицы были пустые. Такое часто бывает, когда в небольшом городке один-два крупных предприятия или когда в нём остались одни старики. Но тишина оказалась ложной. Через полсотни шагов нас окрикнула троица парней, тусовавшихся около подъезда:

— Э! Куда девку ведёте? Слышь ты, стой!

— Красивая! Молодая!

— Тебе ствол показать, или поверишь, что он у меня есть? — крикнул я через плечо.

— Как будто у нас его нет, — сказал парень.

Мы продолжили шаг, нас окрикнули снова, и я услышал, что голос стал ближе. Оглянулся — двое парней бежали к нам, заряженные, хмурые. Один был русским, другой круглолицый. При приближении последнего я почувствовал лёгкое жжение, которое обычно бывает от сенса. Точно такое же я чувствовал при приближении Ануки, но сейчас с воротником этого ничего не было. «На дворян они не походили, — подумалось мне, — а значит — северная аномалия, дети шаманов».

Сид мигом загородил своей широченной спиной Ануку. Моя рука легла на кобуру. В этот миг Анука громко, едва не переходя на визг, выдала длинную тираду на своём языке.

А следом меня обожгло жаром уже со спины. Словно кто-то включил лампу для кварцевания в медицинском кабинете.

— Что она сказала? — спросил русский северянина, остановившись.

Тот изменился в лице и отступил на шаг.

— Пошли, Петюнь. Девчонка-стерва. Из диких. Говорит, что умеет заморозить кровь в жилах.

— Не гонит?

— Не. Сенсейка. Мощная, как атомная станция. Говорит, её в Москву учиться везут. Этот вон тоже не прост.

Он не то презрительно, не то с удивлением кивнул в мою сторону.

— Хрен с ними, — согласился первый. — Колдуны зловредные. Валите давайте!

В иных условиях мне бы захотелось разобраться с парнями. Но из окон уже начали показываться новые лица, услышавшие перепалку — в основном, старики и дети, а нам следовало спешить. К тому же, я был рад, что предсказанное Анукой «предчувствие беды» так просто разрешилось.

— Как ты это сделала? — обратился я к Ануке. — Сид, спроси у неё, пожалуйста. Ожерелье же должен маскировать.

Она прочитала перевод на мобильнике и улыбнулась. Двумя пальцами она ловко подсунула под ошейник воротник кофты, и я снова почувствовал жар.

— Получается, ошейник работает, только если он касается сенса? Да уж. Не знаю, баг это,или фича.

— Что такое баг и фича? — спросил Сид. — Баг — что-то на норвежском, кажется.

— Прости, это выражение. Из другого мира. Анука, пожалуйста, так не делай больше.

— Понимать, — кивнула она.

Она казалась не по годам взрослой, почти как я. Хотя это могло оказаться и обманчивым — самый гениальный вундеркинд способен на глупые поступки, а самый мудрый старец вроде меня может ошибиться. Улица всё не кончалась, и людей становилось больше — по улице проехал внедорожник, резво развернулся прямо перед нашим носом и поехал к порту, а следом проехал небольшой грузовик. Притормозил у обочины, и из окна высунулся мужик, когда мы прошли мимо:

— Кто такие? Я вас не знаю!

— Мы тебя тоже, — кивнул я. — Езжай. Скоро нас тут не будет.

— А девка чего? Она ж вам не родня!

— Мы её спасаем, отвали, мужик, — сказал Сид. — За ней охотятся.

— Хм.

Мужик нахмурился, но, видимо, по лицам нашим почуял, что мы говорим правду, и поехал дальше.

— Сознательный гражданин, — хмыкнул Сид.

— Паршивое чувство, правда? — кивнул я. — У меня тоже. Но мы уже решили, что папаше моему верим, что делаем правильное дело и что действительно её спасаем.

— А если не так?

— А если не так — то у меня уже есть желание найти папашу в его командировках и хорошо с ним поговорить.

У порта было куда оживлённее — по улице, тянувшейся дугой вдоль всего берега, внедорожники, вездеходы и фургоны ездили куда чаще.

Северный край бухты, примыкавший к высокой гряде гор, был во льдах, но центр её и выход в море были судоходные, то ли от впадавших в море рек, то ли от каких-то геотермальных источников. Я заметил несколько очень старых домов вдоль улицы — кирпичных, купеческой архитектуры, а также деревянных, сложенных из огромных и почерневших от веков брёвен.

— Старый город, — пробормотал Сид, также взглянув на ландшафт. — В детстве фильм какой-то смотрел, забыл, «Ловцы кристаллов», что ли…

— А «Земли Санникова» у вас не было фильма?

— Не слышал такого.

Мы перешли дорогу и вышли на территорию порта. Ворота были открыты, на бетонированном посту в окошке сидел охранник в тёплой куртке, он посмотрел на нас презрительным взглядом, но пропустил, даже ничего не спросив.

Справа виднелась посадочная площадка трёх вертолётов — белоснежных, грузовых, с уже знакомой символикой «Лаптев и Лаптев». Рядом суетилась пара парней с заправщиком и погрузчиком. Прямо напротив входа, у ближайшего причала мужик разгружал ящики с морепродуктами с небольшой шхуны, я направился к нему.

— Одиннадцатая пристань где?

Мужик поднял хмурый взгляд, махнул рукой направо.

— Предпоследняя.

Мы зашагали, обходя башни из сложенных контейнеров, лениво проезжающие по бетонному покрытию погрузчики и фургоны рефрижераторов. После седьмой пристани всё словно вымерло. По набережной тянулись какие-то полуразрушенные не то цеха, не то бараки и ряды контейнеров побольше. Я уже заметил, что здесь они бывают двух размеров — полтора на шесть метров и три на двенадцать. Контейнеры стояли ржавые, полупустые, как и длинные корабли на берегу.

В воздухе запахло жжёным и послышался лёгкий гул. Я вспомнил, когда уже слышал такое — когда убегал после драки с тренером от «абиссов». Сид хлопнул по плечу и показал:

— Смотри, бомбер!

Небо на низкой высоте расчертила тройка дисколётов — один крупный, диаметром в метров пятнадцать, и два поменьше, летящих клином.

— Тревожно, — сказала Анука.

Признаться, я тоже что-то такое почувствовал. И причина была не в дисколётах. Несколько пристаней стояли пустые, я бросил взгляд и прикинул.

— Вот это, видимо, девятая, а эта одиннадцатая. Ты видишь где-то оранжевый катер? — спросил я Сида.

— Не-а.

— Вот и я тоже.

— Машина, — тыкнула пальцем Анука.

Я пригляделся и увидел. На бетонном