Илья засмеялся.

Как-то ему легко стало от отсутствия официальности и обстановки, близкой к домашней. Он направился на кухню и, налив себе чашку крепкого кофе, стал вспоминать и мысленно перечислять все, зачем сюда пришел.

Что ему прежде всего нужно узнать? Разумеется, кто такой князь Воронцовский? Тот ли он, за кого себя выдавал, или нет. С кем он поддерживал отношения до того, как был убит, кому понадобилось, чтобы именно Илья пришел оценивать крест, и зачем? А еще – каким образом с Воронцовским связан Яков Моисеевич Марцевич? Он сказал тогда, что лично с ними знаком, но это надо проверить.

«Пойти бы да лично все вопросы задать. Так нельзя! Где гарантия, что Марцевич не кинется тут же в милицию», – раздраженно подумал Илья.

Да, и еще – обязательно проверить Килина. Из всех троих у него одного имелся повод желать неприятностей Илье. Хотя верить в его причастность к произошедшему было как-то особенно больно.

В этот момент дверь открылась, и из нее, пятясь задом, появилась старушка.

– Дай Бог тебе здоровья, внучок, дай Бог здоровья. Настоящий профессионал, – повернувшись в сторону Ильи, уважительно произнесла она и радостно заулыбалась.

– Нашлась внучка-то? – спросил Илья.

– Нашлась! Это моя самая младшая, от старшей дочери. Доченьки-то давно уж нету, а детей ее я вырастила. Маша вчера ушла утром в школу и пропала. Я места себе не нахожу. А вот Андрей Игоревич – она уважительно указала на вихрастого паренька, – сразу понял, в чем дело.

– Да ерунда, – отмахнулся тот, – тут дело легкое, сразу понятно, где искать. Пара звонков подружкам, разговор с каждой по душам, и вся информация у нас.

– Надумала она в Турцию сбежать, – качая головой, посетовала старушка. – Ну, я ей покажу!

И она, грозя сухоньким кулачком пространству, скрылась за дверью.

* * *

В кабинете у детектива Илья кратко изложил цель своего визита, аккуратно обойдя любой намек на его истинные мотивы.

– Мне нужна вся возможная информация, включая распечатки звонков с мобильных телефонов.

Андрей потер указательным пальцем переносицу.

– Когда, говорите, Воронцовский умер?

– В начале декабря прошлого года.

– Много времени прошло. Могла не сохраниться информация. Но я попробую достать. За дополнительную плату, разумеется.

– Деньги не имеют значения. Заплачу, сколько нужно.

– Отлично, – детектив встал, – давайте договоримся так. Ровно через две недели я вам позвоню...

– Я не пользуюсь мобильным телефоном.

Андрей вскинул на него глаза, в которых читалось искреннее изумление. Будто бы Илья только что признался, что самолично сорок лет водил евреев по пустыне.

– Ну... тогда вы мне позвоните, – он подвинул визитную карточку, потом покосился на бороду Ильи, – или сразу без звонка приходите, если вам так удобнее. Думаю, к тому моменту уже все будет готово.

* * *

Вернувшись домой, Илья взял ножницы и принялся ровнять бороду. Потом нашел помазок, мыло и, обильно взбив пену, начал подбривать щеки, оставив только небольшую аккуратную бородку. Сбрить ее совсем он не решился, посчитав, что так он все-таки будет менее узнаваем.

– Чего это ты вдруг? – спросил заставший его за этим занятием Константин Федорович.

– Меня сегодня за моджахеда приняли, – пожаловался Илья. – Женщина была явно не совсем адекватна, но в чем-то она права. Я пытался спрятаться, стать незаметным, а в итоге добился обратного эффекта. Не так уж часто по Москве ходят мужчины с окладистой, пусть и русой, бородой.

Константин Федорович смущенно кашлянул:

– Кхе, кхе. Тут ты прав. Хотел тебе сказать об этом еще тогда, когда ты в Москву собирался, но потом передумал. Решил, что если тебе так спокойнее, то оно того стоит.

* * *

Две недели, оставленные детективом Андреем Егоршиным на сбор сведений для Ильи, истекали.

Илья слегка нервничал, собираясь в Москву. Что он узнает нового и неприятного для себя? И как потом со всем этим поступить?

«Ерунда, главное, выяснить правду. Что с ней делать – можно будет подумать позже», – мрачно рассуждал он.

Но волнение не улеглось. Дорогу от Лосиного Острова до детективного агентства в Печатниковом переулке Илья не заметил. Ехал словно на автомате, погруженный в свои мысли.

Когда он вошел, Егоршин был не один.

– Филипп, – коротко представился второй парень, вставая и протягивая Илье руку.

– Николай Мазуров, – представился Захаров, отвечая на рукопожатие. – Поэтому детективное агентство называется «Филиппок»?

– Да, но не только, – улыбнулся Егоршин. – Филипп действительно был первым, кому пришла идея объединиться в детективное агентство, и, придумывая название, мы исходили из этого. А потом кому-то пришло в голову сравнить энергию и тягу к знаниям нашей команды с теми же качествами у Филиппка из рассказа Толстого. Вот так и вышло – без лишнего официоза и немного с иронией к самим себе.

? Оригинально, – засмеялся Илья. – А меня чем порадуете?

– Кстати, вам без окладистой бороды лучше, намного моложе выглядите. А вот распечатки телефонных разговоров, – он протянул три длинных полосы бумаги. – Тут переговоры Воронцовского за месяц до смерти и разговоры Килина и Марцевича за тот же период. И есть еще кое-что интересное по Воронцовскому.

Егоршин достал из папки распечатанные на компьютере листы.

– Воронцовский Василий Савельевич родился в тысяча девятьсот сороковом году, фамилия при рождении – Штейн. Отец – ювелир, мать – учительница. В армии не служил из-за плохого зрения, окончил торговый техникум, работал сначала продавцом, потом товароведом. Был осужден за должностное преступление на три года лишения свободы. Освободившись, занялся спекуляцией и был осужден еще на 5 лет. После выхода на волю занялся валютными операциями и посредничеством в торговле золотыми изделиями и антиквариатом. Опять был осужден. В возрасте сорока лет вышел из тюрьмы – условно-досрочное освобождение. Через три года эмигрировал в Америку. Чем там занимался, точно не известно. В тысяча девятьсот девяносто первом вернулся в Россию, поселился в двухкомнатной квартире на Старом Арбате у родной тетки. После ее смерти в наследство Штейну осталась та самая квартира, в которой он жил.

Примерно 25 ноября прошлого года Штейн был убит в своей квартире. Экспертиза установила, что Василий Савельевич получил удар тупым предметом по голове, после чего упал, сильно ударившись затылком о порог. Скончался от перелома основания черепа. Подозреваемым в убийстве считают Илью Захарова, ювелира. Нашлись свидетели, которые связали смерть Воронцовского с предшествовавшим визитом Захарова, во время которого тот должен был оценить крест старинной работы. Единственное, что исчезло из квартиры – именно этот крест. Судьба ювелирного изделия до сих пор не ясна: Илья Захаров 30 ноября ночью попал в аварию на своем автомобиле и погиб. Креста при нем обнаружено не было.