и беспрецедентную жестокость. В его ударе не было никакой необходимости. Он бил не в состоянии аффекта, когда человек вообще не соображает, что делает. Он бил расчетливо, отлично осознавая как и куда

Он бил, чтобы свои испытывали глубокий страх перед ним. Потому знали, что их главарь может цинично перейти те границы, которые не смели переходить даже матерые преступники.

Понятно, что теперь он снимется с якоря и заляжет на дно. Если он мне еще раз попадется, то я с ним тоже не стану миндальничать. Несмотря на разницу в росте и весе я буду бить его за Тёму. Зуб за зуб.

Скорая Помощь увезла моего друга в ту же больницу, что и меня. Он пришел в сознание, но был в состоянии глубокого шока. Ему диагностировали перелом нижней челюсти и наложив повязку запретили говорить.

Мне не отказали в просьбе сесть в карету и мне пришлось думать, как добираться туда на своих двоих.

В числе группы прибывших милиционеров, вязавших банду, был тот, который инструктировал меня, когда я вступал в ряды дружинников.

Он с удивлением узнал, что я перешел в спасатели. Я попросил меня подбросить до больницы и он после недолгого раздумья согласился.

По дороге я рассказал ему про случаи на пляже, про то как завязалась драка между нами и гастролерами. Про то, как нам повезло, что рядом оказались наши приятели с которыми мы вместе тренировались

— Боксеры?

— Угум.

— Конечно, для такого больше боевое самбо подходит, — он горделиво вздернул нос.

— Знаешь, два против семи. Для такого только пулемет «Максим» подойдет. Тут нас ангелы-хранители спасли.

Мой собеседник посмотрел на меня недоверчиво.

— Ангелов, так же как и Бога не существует.

— Фигура речи такая.

Он подвез меня на своем УАЗике к приемному отделения. Прощаясь я поблагодарил его и попросил об одолжении.

— Увидишь Осина, передай, что я ночь проведу в больнице. Потом, если ему надо я помогу с фотороботом. Я видел этого гада перед собой, как сейчас вижу тебя. Он знает, как меня найти.

— А чё ты будешь сидеть всю ночь? Врачи же есть.

— Я посижу с другом. Мне так спокойнее.

— Родным уже сообщили. Ты-то что?

— Русские своих не бросают.

— Ну смотри, как знаешь. Сам как себя чувствуешь?

— Да в порядке я.

Мы распрощались и я отправился к входу в здание. Войдя в помещение я ощутил неимоверную духоту. Здание за день раскалилось, редкие вентиляторы на потолке безрезультатно месили массы воздуха.

Видимо на температуру в помещении повлияло ещё и то, что люди в жару пытались открывать окна, чтобы проветрить, но делали только хуже.

Дневная жара проникала внутрь, но вот изгнать ее было не таким простым делом. В то время, когда на улицы города уже опустилась морская вечерняя прохлада внутри больницы царила атмосфера бани.

На этот раз прекрасный доктор Наталья Филипповна занималась большим количеством больных.

В коридоре сидело человек шесть и ожидало осмотра. Седьмого, мужчину пенсионного возраста с травмой ноги, она осматривала в своем кабинете при открытых дверях. Его распухший и посиневший мизинец на левой ноге.

Тёмы нигде не было видно.

— Да как же вы так, Матвей Сергеевич?

— Шут, его знает, дочка. Вот всю жизнь ходил мимо парапета, а тут задумался и вот результат. Как долбанулся ногой, аж искры из глаз

Наталья заметила мое присутствие боковым зрением, и не поворачивая головы в мою сторону, сказала:

— Молодой человек, ждите своей очереди. Не видите я больного осматриваю.

Она покачала головой и поцокала языком

— Совсем терпения нет. Я бы закрыла дверь, но духота не дает. Вон, получились бы у старшего поколения — железные люди!

Она все же повернула голову в мою сторону. Она опять была прелесть, как хороша.

— Доктор, я готов ждать своей очереди хоть всю жизнь. Но речь не обо мне.

— А, это ты, ловелас? Помню, помню тебя. Читала в газете, что ты мальчика спас. Герой. Что стряслось?

— Друга моего, Артема нигде найти не могу. Диагностировали перелом нижней челюсти.

— Так только отвезли его в операционную. Решили не тянуть и бригада дежурных хирургов, как раз, свободна.

Она продолжила говорить и осматривать ногу больного.

— А в каком отделении?

— Тебе туда все равно нельзя. Не пустят.

— Доктор, во-первых он мой лучший друг, а во-вторых можно сказать, что он из-за меня пострадал. Поэтому я всё равно туда доберусь, чего бы мне этого не стоило.

— Ладно не бузи. Посиди там в коридорчике на лавках. Подожди, пока всех не осмотрю и не направлю на лечение. Вместе сходим, все равно операция длинная. У него кость раздроблена, множественные переломы. Чем его?

— Похоже, что кастетом. Хорошо я буд ждать. Простите Матвей Сергеевич, вы действительно железное поколение.

Дед посмотрел на меня и крякнул.

Не дождавшись его ответа, я ушел в коридор, как того потребовала врач. Старшее поколение, прошедшее войну и годы послевоенного восстановления всегда вызывало у меня глубочайшее уважение. Я всегда стремился сделать или сказать им что-нибудь приятное.

Я сходил к уже знакомому таксофону позвонил бабушке с дедом и сообщил, что остаюсь в больнице с Тёмой. Потом позвонил его родителям, как мог успокоил их и сообщил им тоже самое.

Изнывая от жары и усталости я не заметил, как уснул в кресле. Проснулся я от того, что кто-то гладил мою щеку.

— Пойдем, я обработаю тебе костяшки, — Наталья показала пальцем на мои кулаки.

— Нет нет, надо найти Тёму.

— С ним все хорошо, пока ты спал ему сделали операции. Врачи сказали, что все прошло хорошо.

— Ну как же так? Почему вы меня не разбудили, доктор? Мы же должны были сходить к нему. Надо было мне самому.

Она положила свою ладонь на мою руку.

— Во-первых, я только закончила прием пациентов, во-вторых ты должен понимать, что больница это не проходной двор. В-третьих тебя туда без меня все равно не пустят. Знаешь, что такое анестезия?

— Наркоз?

— Типа того. Он до утра ничего не будет соображать. Я понимаю, что ты хороший друг. Не все так повезло, многие люди хотели бы иметь такого друга, как ты. Но пойми меня правильно, самое лучшее решение — это сейчас поспать, а утром сходить к нему. Поверь ему так же как и тебе обеспечен лучший уход

В ее словах был резон. Тёма сейчас будет отходить. Я согласился. Она обработала мои сбитые в драке костяшки, выдала подушку и уложила спать на диване в ординаторской, а сама вернулась в приемное отделение.

Наутро мы попали с ней к Тёме. Увидев моего друга морщащегося от боли при попытке улыбнуться мне, я успокоился. Ему пока нельзя было разговаривать и двигать челюстью.

Наталья находилась рядом, она поговорила с дежурным врачом и сообщила, что врачи постарались и сотворили настоящее чудо.

Я поиронизировал над ним, шутил о кормлении через трубочку и убедившись, что с ним все будет в порядке, отправился домой в семь утра.

Я поблагодарил Наталью и напомнил, что она должна мне свидание. Мы попрощались как старые добрые друзья.

Бабушка уже ждала меня на кухне с завтраком. У меня разыгрался волчий аппетит и я набросился на еду.

— Как там Артём? Что произошло?

Я коротко рассказал о его состоянии и наших вчерашних приключениях, опустив самые жесткие моменты, чтобы не беспокоить мою Ба.

— Совсем забыла. Тебе вчера мужчина звонил.

— От генерала?

— Нет. Не от него. Вот я вот здесь записала, — она протянула мне листок на котором я прочел телефон, имя и отчество Солдатенко. Я чуть не поперхнулся.

— Чего он хотел?

— Сказал, чтобы ты позвонил в удобное для тебя время дня и ночи.

Я молча отложил чашку с чаем. Вытер руки о салфетку, поднял трубку и набрал номер. После второго гудка Солдатенко, словно ожидая моего раннего звонка ответил:

— Доброе утро, Максим. Ты меня искал? Зачем спрашивать у кого-то, если ты можешь задать вопросы лично мне? Приезжай, поговорим.

Глава 25

— Совсем забыла. Тебе вчера мужчина звонил.

— От генерала?

— Нет. Не от него. Вот. Я вот здесь записала, — она протянула мне листок, на котором я увидел телефон, имя и отчество Солдатенко. Я чуть не поперхнулся.

— Чего он хотел?

— Сказал, чтобы ты позвонил в удобное для тебя время дня и ночи.

Я молча отложил чашку с чаем. Вытер руки о салфетку, поднял трубку и набрал номер. После второго гудка Солдатенко, словно ожидая моего раннего звонка, ответил:

— Доброе утро,