Полицейские долго не могли понять, чего хочет от них взволнованный молодой человек, но, услышав слово «Вашингтон», вызвались проводить Кононова до терминала.

В сопровождении вооруженного эскорта он проследовал к стойке, за которой стояла некрасивая немка в форменной одежде.

Кононов готов был расцеловать сморщенное, похожее на печеное яблоко лицо женщины-контролера, которая бегло проверила билет и пригласила пассажира следовать через узкий, длинный коридор прямо на борт «Боинга».

Уже оказавшись в коридоре, Кононов оглянулся. Заметив растерянные лица своих преследователей, топтавшихся у стойки, он помахал им рукой.

– Счастливо оставаться!

Пожилой седоволосый мужчина в скромных брюках, стоптанных ботинках и простой темной рубашке вышел из двери продовольственного магазина. В правой руке он держал авоську с покупками: буханкой хлеба, обернутой в серую бумагу, куском колбасы, банкой консервов и бутылкой водки.

Дело близилось к вечеру. Жаркое летнее солнце повисло над крышами домов, кроны пышных лип принимали удары горячих лучей на себя.

Заметив в тени одного из деревьев пустую скамейку, мужчина направился к ней. Здесь он положил рядом с собой авоську, достал из кармана потрепанных брюк сигареты «Ява», спички и закурил. Возраст уже давно не позволял ему курить на ходу. Сердце было слишком слабым. Врачи и вовсе рекомендовали отказаться от вредной привычки, но все их рекомендации пожилой курильщик оставлял без внимания.

То же самое относилось и к выпивке. Но что же останется в жизни скромного пенсионера, если лишить его двух маленьких радостей? С наслаждением выкурив сигарету и бросив окурок в урну, мужчина еще немного посидел на скамейке, потом взял авоську, поднялся и медленно зашагал по улице.

Идти было недалеко. До первого поворота во дворы, потом мимо игровой площадки детского сада, по узкой дорожке среди кустов барбариса к серой невыразительной пятиэтажке рядом с бетонной оградой, за которой находилась насосная станция.

Местные любители выпить на природе давно облюбовали поросшую густой травой и усаженную рябинами территорию станции для вечерних возлияний.

Что ж, ничего удивительного в этом не было. Зачем в теплый летний вечер сидеть на прокуренной кухне под уничтожающим взглядом супруги или ерзать на просевшей скамейке возле детской песочницы, если рядом есть прекрасный тихий уголок с мягким зеленым ковром, поющими над головой птицами, где нет шумных пострелят и нудных старух?!

Существовала лишь преграда в виде бетонного забора. Но, как известно, голь на выдумки хитра. И в заборе появился сначала один, потом другой пролом.

После похода в магазин седоволосый пенсионер с авоськой заглянул в свою скромную однокомнатную квартиру, а спустя некоторое время вышел из подъезда и прямиком направился к лазу в бетонном заборе, окружавшем насосную станцию.

В той же авоське он нес уже откупоренную и початую бутылку «беленькой», несколько бутербродов с колбасой и пластиковый стаканчик. В одиночку дома пить было скучно, а на травке за бетонным забором обязательно найдется кто-нибудь из соседей-собутыльников.

Но сегодня, как назло, не было ни одной компании.

Пенсионер вздохнул, нерешительно потоптался на месте, пробормотал себе что-то под нос и махнул рукой. Он решил устроиться на одном из своих любимых мест под густо увешанными зелеными ягодами ветками рябины.

«Пока посижу, – подумал он, – это лучше, чем на кухне. Глядишь, и появится кто-нибудь».

На предусмотрительно захваченной с собой газете пожилой мужчина разложил свою снедь, поставил бутылку и стаканчик. Налив себе пятьдесят граммов водки, он поднял посуду, чокнулся с невидимым собутыльником и произнес:

– Ну, за все хорошее.

С чувством выпив, он закусил бутербродом с колбасой. После чего откинулся на локоть и закурил. Он успел сделать несколько затяжек, когда на зеленой лужайке возле насосной станции появилось еще несколько любителей природы. Но, к разочарованию седовласого пенсионера, ими оказались не соседские мужики-собутыльники, а двое незнакомых молодых людей, одетых почти одинаково – в черных турецких джинсах, отечественных кроссовках и зеленых майках с вышитыми на груди иностранными словами.

Судя по их раскрасневшимся физиономиям и дымящимся окуркам в уголках рта, они уже успели хорошо принять.

Тот, кто шагал первым, нес в руках две бутылки дешевого вина, которое в народе обычно зовут «червивкой». Рябоватое, побитое оспинами лицо парня недоуменно вытянулось, когда он увидел одиноко выпивающего под рябиной пенсионера.

– Зырь, Грузчик, – повернулся он к своему приятелю, – на нашем месте какой-то старпер сидит.

Его крепкий мускулистый приятель тоже удивился:

– И водяру, бля, хлещет. А мы, бля, праздник бухлом обмываем.

Развязной походкой они подошли к месту отдыха пенсионера и по-хозяйски уселись на траву.

– Слышь, дед, ты наше место занял, – с недовольным видом выплюнув бычок под ноги пенсионеру, сказал рябой.

– Вообще-то я здесь часто бываю, – спокойно ответил старик, – но вас двоих ни разу не видел.

– Толян, че-то я не въезжаю. – В голосе Грузчика послышались угрожающие нотки. – Он че, возбухает?

– Ладно, кочумай, Грузчик, – махнул рукой его приятель. – А ты, дед, не бзди. Мы сегодня гуляем. Чернила хошь?

– Не, – отказался пенсионер, – у меня свое.

– Брезгует, – сквозь зубы процедил Грузчик.

– Не заводись, братан. Мы ж сегодня мирные люди.

Толян зубами вытащил из горлышка бутылки полиэтиленовую пробку, протянул посуду своему подельнику.

– Глотни.

Пока грузчик прикладывался к бутылке, Толян без всякого зазрения совести взял с газеты бутерброд.

– Закуси.

– Вообще-то когда берешь чужое, разрешение надо спрашивать, – заметил пенсионер.

– Да ты че, дед? – протянул Толян. – Мы тут, можно сказать, только-только с кичевана спрыгнули, а ты кусок жеванины зажал. Это не по-человечески. Или, может быть, ты сухой волчара?

– Что? – не понял пенсионер.

– Х… сто. Мусорюга, спрашиваю?

Пенсионер побледнел. Губы его задрожали.

– Шли бы вы своей дорогой, ребята.

– А че, нам здесь в кайф, – нагло ухмыльнулся Толян. – Природа, бля, бухло есть, закусь вот тоже… Че ты, дед, кипишуешь?

– Мне не нравится ваша компания.

Пенсионер потянулся за своей бутылкой, но Грузчик перехватил его за руку.

– Куда?

– Хватит с вас и моих бутербродов.

– Поставь на место, гнида!

– Ах ты засранец малолетний! Да я заслуженный боевой офицер. Я с такими, как ты…