его бизнеса, по-видимому, был актом какого-то Ангела-мстителя. Эмбер не сомневалась, кем был этот ангел-мститель. Это была работа Пенрода. Никто другой не смог бы этого сделать. Она почувствовала прилив гордости в груди, а затем смятение боли, когда подумала, как он сделал эту замечательную вещь для Агаты. - Она прикусила губу. Но где же он теперь? Она ничего не могла с собой поделать. Она представила себе, как сидит на веранде не этого маленького домика в тесной и безводной Массове, а отеля "Шепард" и видит Пенрода, проходящего мимо, в тот момент, когда он обернется и посмотрит на нее.

"Шафран поймет", - подумала она про себя. А Райдер так хорошо разбирается в языках, что в конце концов поймет смысл этих книг. Если бы я только мог еще раз увидеть Пенрода . . .

- Можно мне оставить это себе?- наконец сказала она, и Валентина кивнула.

Еще полчаса они обсуждали лучшие места в Массове, где можно купить семена для сада Эмбер, а затем, пожав друг другу руки с веселой сердечностью, Эмбер отправилась обратно через болтовню и суету рынка к дому Ато Бру, остановившись только для того, чтобы заказать билет на следующий рейс обратно в Каир.

•••

В ночь перед отплытием Эмбер написала длинное письмо сестре и еще одно, более короткое, Райдеру, в котором объясняла, какие книги она купила и куда следует посадить семена, вложенные в конверт. Не то чтобы Райдер посадил их, но она была уверена, что он поручил кому—то ответственному за ее сады-возможно, Тадессе. Потом у нее был веселый прощальный ужин с Патчем и Ато Бру. За час до отплытия парохода она обнаружила, что сидит в салоне первого класса, перед ней стоит стакан с ледяной сельтерской водой, дорожная сумка надежно уложена, а кровь бурлит от радостного возбуждения. Она уже некоторое время наблюдала за происходящим на берегу, когда одетый в ливрею стюард протянул ей сложенный вчетверо номер "Пэлл-Мэлл Газетт". Она взяла ее у него, наслаждаясь хрустящими непрочитанными страницами печати. Каждая газета, доходившая до них в Хайленде, проходила через сотни рук, прежде чем они ее видели, так что иметь чистый экземпляр ее собственной газеты было головокружительной роскошью. Она перевернула несколько страниц, тихонько напевая себе под нос, и вдруг резко остановилась.

Еще одна жертва? заголовок гласил: Доклад состоял всего из нескольких абзацев. Женщина, Миссис Глория Мартин, и ее сын были найдены убитыми недалеко от городской черты Сан-Франциско. Дом, где их нашли, был снят человеком, работавшим на герцога Кендала, и по соседству ходили слухи, что ни мать, ни сын не появлялись уже несколько месяцев. Газетчик предположил, что их по какой-то причине держали в плену. Тщательный обыск дома не дал никаких сведений о месте назначения убийцы, только телеграмма из Каира, датированная тем днем, когда Кендал вышиб себе мозги. Там было написано: "Сожги все и убирайся".

Эмбер почувствовала тошноту. Она вспомнила, где раньше видела имя жертвы - Глория Мартин - на обратной стороне фотографической открытки, выпавшей из рук Дэна незадолго до убийства Расти. Открытка с надписью “Мы зависим от вас”, написанной дрожащим почерком на обороте. У Эмбер возникло странное ощущение, как будто в ее голове только что повернулся ключ, и дверь распахнулась, бросая ясный, яркий свет на все, что произошло за последние несколько месяцев. Это был Дэн. Дэна шантажировали, чтобы убедиться, что шахта не работает, и они использовали эту женщину, чтобы заставить его подчиниться. Он пытался убедить их, что миссия обречена, и когда Расти преуспел в том, чтобы принести им ртуть, которая могла бы сделать шахту успешной, тогда - Эмбер чуть не задохнулась от осознания этого - он убил его.

Одетый в ливрею стюард услышал позади себя грохот и обернулся. Красивая молодая женщина, которой он всего несколько минут назад протянул газету, исчезла, опрокинув стул в спешке. Он поднял брови и подошел к столу, чтобы снова поставить стул на ножки. Лед в стакане сельтерской воды затрещал, и какое-то движение на сходнях привлекло его внимание. Молодая женщина бросилась обратно к берегу, придерживая рукой в перчатке свою широкополую соломенную шляпу. Толпа, ожидавшая посадки, расступилась, и она исчезла из виду, вернувшись в город.

В течение нескольких недель, последовавших за смертью расти, Райдер усердно руководил своими людьми, но поскольку никто не работал с большей самоотдачей, чем он сам, люди опустили головы и ответили на поставленную перед ними задачу с такой же решимостью, как и он сам. Он приказал двум людям, которые, как он полагал, считали шахту проклятой, уйти, и он был уверен, что может доверять оставшимся людям.

Операции под землей были приостановлены, и все усилия были направлены на строительство перерабатывающих заводов в соответствии с тем, что они помнили из инструкций расти. Сначала была начата работа над аррастрой - неглубокой круглой ямой диаметром около двенадцати футов, где измельчалась и сортировалась руда, добавлялись ртуть и вода. Дэн поднялся на холмы, чтобы найти каменные плиты, которые должны были его выровнять, и огромные шлифовальные камни, которые мулы будут тащить через руду, чтобы превратить ее в тонкую пульпу. Он вернулся через три дня, найдя место дальше по долине, где они могли добывать блоки кварц-порфира, а затем сплавлять их на плотах в шахту, когда они были нужны. Райдер отправил дюжину своих лучших людей и провизию на неделю назад вверх по течению, чтобы забрать блоки.

Пока они отсутствовали, Райдер руководил строительством канала, ведущего вниз от львиной плотины. Его конструкция включала в себя ряд ворот и ловушек, так что вода могла быть распределена вокруг перерабатывающих предприятий по мере необходимости. Река под ними была слишком изменчива в своем течении и силе, чтобы служить их нуждам, но небольшая плотина, которую они построили до дождей в более высокой долине, обеспечит надежный ресурс для разработки месторождений. В течение недели в лагере эхом отдавался стук топоров по дереву, а не по камню, и мужчины возвращались домой, пахнущие опилками и смолой.

По мере того как строились и испытывались желоба, выстилались аррастры, а точильные камни устанавливались на нужной высоте и под нужным углом, начинались работы на внутреннем дворике, где измельченная руда смешивалась с солью, медным купоросом и еще большим количеством ртути. По крайней мере, в течение месяца люди и животные должны были переворачивать его и топтать через день, но когда эти недели заканчивались, отбросная масса смывалась, оставляя амальгаму