Заклинание сначала отточила до совершенства, копируя собственные свеженарисованные документы. Анника делала мне новую личину на каждое задание, чтобы меня не смогли вычислить, сравнив данные пропавших горничных. Каждый раз приходилось еще и причину увольнения выдумывать…

На пятом месяце я поняла, что сил больше нет. Фантазия не работает, ловкость уже не та.

Я осела у тетушки.

Полгода взаперти дались мне нелегко. Садик — это замечательно, хоть и маловато, но что поделать…

Для того чтобы объяснить появление младенца, местрис Фьюренцу пришлось ходить по магазинам и на работу с подложенной в области талии подушкой. Только заведующая пансионом, в котором она работала, знала истинное положение дел — то есть официальную легенду, что якобы тетушка сбежала от мужа. Для всех окружающих она недавно овдовела, а потому ей все сочувствовали, и в лавках норовили подсунуть кусочек получше.

Словно понимая, что притворство нам обеим дается нелегко, ребенок поторопился и появился на свет чуть раньше запланированного.

Схватки начались поздно ночью. Я сначала не обращала внимания — заканчивался восьмой месяц, не время еще.

Но малыш решил, что ему в самый раз, и настойчиво рвался наружу.

Защитные чары от подслушивания — и полного безмолвия — я наложила заранее. Иначе соседи бы оглохли.

Никаких повитух и целителей, разумеется, мы не вызывали. Тетушка прекрасно справилась с этой ролью сама, хоть руки у нее и дрожали, а во время особо сильных схваток она вскрикивала вместе со мной.

К утру спальня огласилась недовольным младенческим басом.

— Мальчик… — умилилась родственница, кладя красно-фиолетовый сморщенный комочек мне на живот.

Рубашка, в которой я целомудренно рожала, давно пропиталась потом и кровью, хуже точно не стало. От почти неощутимого веса трепещущего тельца что-то у меня глубоко внутри екнуло.

Честно скажу, я не знала как его брать в руки, такую мелочь. Казалось, от неосторожного движения что-нибудь непременно сломается или оторвется.

Сильвана же обращалась с младенцем как опытная патронажная сестра. Разобралась с пуповиной, ополоснула в тазике, завернула в пеленку и снова выдала мне — осваиваться и привыкать друг к другу.

Глазенки, промытые от слизи, смотрели ясно и прямо на меня.

— Они же вроде в первый месяц плохо видят? — пробормотала я с недоумением, настороженно оглядывая отпрыска.

Как бы одно дело знать, что у тебя будет малыш, и совсем другое — когда тебе его вот так плюхают на живот и ставят перед фактом.

Ты теперь мать.

— С чего ты взяла? — удивилась тетушка.

— Говорят так, — увильнула я от прямого ответа.

Тему чужой души в теле Лоретты мы по обоюдной молчаливой договорённости больше не поднимали. А потому я старалась не выбиваться из роли и вести себя, как подобает мейс из приличной семьи.

Когда не лазаю по чужим сейфам, разумеется. Но в те моменты местрис Фьюренцу меня, к счастью, не видела.

Младенец продолжал глазеть на меня, презирая все законы физиологии. Не орал больше, только смотрел. Молча.

— Давай я назову тебя Терренс? — предложила я серьезно.

Обычно в Сандаре имя сыну выбирает отец, но раз уж так сложилось, буду за него.

Надеюсь, если когда-нибудь Элайдж об этом узнает, не обидится.

Анника обещала не рассказывать о том, что мы сотрудничаем, принцу, но кто знает…

В ответ на мои слова новорожденный сонно моргнул и зевнул, продемонстрировав розовые десны.

— Молчание — знак согласия! — проинформировала его я, подтягивая выше и прикладывая к груди. — Будешь Терри.

Имя я выбрала сразу по нескольким причинам. Не последней было напоминание о родном мире. Терра, Земля. Здесь планету, на которой мы обитали, еще никак не назвали, хотя уже были в курсе что она круглая.

В своеобразном декрете я застряла еще на несколько месяцев. Пока пришла в себя после родов, пока малыш чуть подрос, чтобы можно было его оставить с тетушкой, фактически бабушкой. Детского питания еще не придумали, так что пришлось сцеживать и сохранять в стазисе родное молоко.

А потом еще развлекаться в отъезде, убирая лишнее.

Зато мои вылазки наконец-то увенчались успехом.

Среди девяти семейств, что я обыскала, три увлекались крупными пожертвованиями. Все взносы были сделаны в тот самый центральный храм, где поженили нас с Элайджем.

Потому я приняла решение разведать обстановку напрямую у священников. Не все же мне по родовитым аристократам шарить!

Иногда меня брала досада на дознавателя — горазд же он загребать жар моими руками. Что особенно иронично в свете того, что я — маг огня! Но, с другой стороны, кому он это мог поручить? Сотрудникам? Нелегально вскрывать сейфы знати, чтобы получить доказательства — а, возможно, и не получить? Или задействовать грабителей, чтобы потом разгребать последствия? Если вдруг подобные действия всплывут, отставкой и ссылкой Уинтроп не отделается. Тут и до каменоломен дойти может.

Зато мне в принципе все должно сойти с рук. Король и его прямые наследники владеют в стране всем. И теоретически никто не посмеет запретить принцу (или принцессе) заглядывать в любой уголок любого дома, чисто из любопытства.

А что инкогнито — ну, так получилось!

В конце концов, я ничего не беру. Смотрю и почти не трогаю.

Старший жрец, как и все прочие, жил за храмом, в пристройке на десяток келий. Тут же раскинулся благословенный Высшим сад, где священники выращивали практически все что потребляли. Мясо и молочные продукты им поставляли в качестве пожертвований, одежду они шили себе сами, в общем, с виду аскеза аскезой.

Но это внешнее.

Стоило копнуть поглубже, и картинка менялась.

Копанием занималась, разумеется, не я, а дознаватель. Мне не разорваться, я специализировалась на взломах с проникновением. А дальше в работу включался мейстер Уинтроп и его ребята. Выслеживать деньги, устанавливать связи, вычислять сообщников — его департамент тоже не сидел без дела. Честно говоря, доказательства из того, что я накопировала, никакие. Даже если бы я крала оригиналы, от них все равно не было бы толку, раз их изъяли без ордера. Я могла выдать лишь зацепку, и предоставить копать дальше профессионалам.

Что я и делала.

Анника регулярно ставила меня в известность о прогрессе расследования.

И стоило начать следить за жрецами, как вскрылись довольно занятные факты.

У самих священников собственности не было. Им не положено по сану.

Зато их семьи, зачастую довольно многочисленные, жили припеваючи, владея недвижимостью, драгоценностями и всеми доступными благами цивилизации. Как говорится, угадайте с трех раз, кто им это обеспечивал?

Пробраться на территорию храмовой жилой пристройки оказалось не так-то просто. Забор только выглядел символическим, на деле