памяти это — что-то типа зачарования."

— Удачи тебе терминал Древо Жизни. Мне пора идти.

"Да прибудет с тобой сила, юный падаван."

— Что?

"Что?"

Убрал руку с коры, так и не поняв большую часть из того, что рассказало Древо. Особенно что это было в конце.

Уже не сумерки, а темнеет. Срочно надо домой. Не заблужусь, но вот ногу вывихнуть — запросто.

Выходя из леса, увидел зарево. Но не закатное. Зарево пожара.

Глава 19

Глава 19 Пища для смерти

Я побежал. Пожитки забросил на ветви меж двух елей, почти пустая сумка легко там застряла.

— Ай!

Нога ступила в изрытую мышами землю. Боль в лодыжке пришла резко и сильно, ослепив разум. Но смотреть как пылает родная деревня — невозможно. Я снова встал и снова побежал, хромая, едва ступая на больную ногу, касаясь ее только кончиками пальцев. Дыхание сбилось, легкие свистели, заставляя напрягаться, чтобы сделать вдох резче, будто от этого воздуха придёт больше.

Ближе к деревне в глазах потемнело. Тело отказывалось прибавлять шаг — грозило вовсе безвольно упасть в жесткую траву с колючками чертополоха. Бег напрямую через посеянную защиту от зверья отдавался дополнительной болью от глубоко проникающих игл в ногах.

Между пожарищами бегают люди. Но почему никто не тушит? Почему все дерутся?

— Бей разбойников! — услышал чей-то мужской клич.

Разбойники, что же…Надо…

В центре деревни меж домов просматривалась группа из десятка человек. Один из них кричал, раздавай команды.

Пара-тройка подбегала к ним и столько же бежала снова творить беззаконье. Подожгли дома, бью. мужиков, похоже что ржавыми мечами.

Надо забежать вокруг с другой стороны. Тем посмешищем, что я назвал бе’гом, обогнул дома снаружи. Подобрав головешку с красными углями, перепрыгнул забор перед ангаром, открыл в него двери. Увидев быка, стоящего перед входом, фыркнувшего от запаха гари, и, моей крови с разодранных колючками ног, обошел его стороной и сбоку прижег ему бедро.

Бык взбеленился, вскочив на месте, запинал копытами воздух, едва не задев меня. Семенной Рогач, как его звали, рванул на улицу и побежал меж домов по дороге, где его водили на пастбище. Побежал в сторону кучи разбойников. Те услышав топот, рванули прочь, но на свою голову — побежали в сужающуюся улицу.

Хрясь! Кажется, это хрустнули спины и руки ближайших. Повезло. что они смотрели в другую сторону.

Больше половины! Теперь валялись не шевелясь. Двое поднялись, держась за боки. Еще двое стонали.

Я забежал к деду Архару, вырвал из его рук топор, с которым он не решался напасть на такую кучу здоровых мужиков.

Меня заметили те двое. И теперь идут сюда. Я не боец. У них мечи. У меня один топор.

— Дед, Неси вилы!

— Бегу, милок!

Один разбойник шел чуть впереди, он и сказал:

— Тебе конец, пацан, ты стольких наших угробил. Будешь больно умирать. И долго.

— Ты посмотри-ка, замахнулся топором и не знает что с ним делать! Ха-ха, давай, нападай, малец, смелее, будь мужиком, а не как в первый раз — напал со спины! — накручивал себя и меня второй. Дураком я точно не был.

— Семь, шесть…

— Что ты там шепчешь, смертник? Молишься богу? Молись! Лучше…

Он не успел договорить, топор просвистел в воздухе и чокнулся лезвием в лоб нахала. Хрясь!

Упал “солдатиком” на спину.

Я же не удержал равновесие и упал на больную ногу. Боль снова прострелила. Кажется, даже мир на мгновение стал светлее.

— Ну, всё, теперь тебе точно конец! — Разбойник замахнулся ржавым мечом над моей головой.

— Ааа! — Закричал дед, зашедший сбоку, и побежал на мужика, выставив иглы вил перед собой.

Разбойник без труда отбил в сторону вилы, старик упал, перевернулся на спину и собирался подняться.

Взмах меча рассек Архару скулу, почти до кости. Дед только и схватился за щеку.

Мужик замахнулся еще раз. И получил по спине мечом, что подобрал я у второго.

— Ааа! — вой боли, падение на колени. Мне показалось, что это я взвыл от боли в ступне, но нет.

Разбойник развернулся.

— Пощады! — выкрикнул он, и сразу же взмахнул мечом.

Рука с кистью отлетела в сторону.

— Ааа! Сучонок! Как я теперь без руки!

Еще взмах, попал в основание шеи. Снова крик. Это только в сказках силачи голову с плеч отсекают одним ударом.

Разбойник схватился рукой за шею, пытаясь остановить хлещущую кровь.

Рубанул еще раз — полетели пальцы, глаза разбойника и так почти вывалились из орбит, залились кровью.

Еще раз. Еще. Ещё!!!!

Меня остановил крик одного из деревенских мужиков.

— Малик, хватит! Хватит! Малик! Всё! Победили!

Я смотрел на месиво мяса крови, костей. Крови было столько, что одежду в некоторых местах с трудом можно было отличить от плоти. Меня стошнило.

— Ой, Володьку убили!! Володька!

Панику резко сменило горе.

— Какая ж это победа, полдеревни перебили. Убили! — завыли бабы.

— Так, старые! Слушать меня! — Начал дед Архар, еще держась за рану и пытаясь унять льющуюся из под пальцев кровь. — Срочно вскипятить воды, помочь раненым! Мертвыми займемся потом! Быстрее, бабоньки. надо раны промыть, чтобы не сгноились люди от загрязнения крови. Фёкла, Настяська! Да бросьте вы тушить! Выпустите скотину в загоны в каждом доме, чтобы не сгорела живьем. Только не сожжитесь! Поживем несколько дней друг у дружки у кого дома не сгорели. Выкатывайте большой котел из амбара, кидайте дров в кострище, воды половину наберите. Кидайте внутрь трав. Тысячелистника и иван-чая, коли нет ничего. Сестер отправьте подорожник собрать возле домов, разомнете его перед перевязкой. Остальные — быстро перевязать кровоточащие раны. Проверьте кто жив, у кого сердце бьется.

Повсюду валялись люди. Сколько же смертей…

— Малик, ты как?

— Нога болит.

— Значит так, я добиваю разбойников тех что скулят, ты — только тех, кто без сознанки валяется. Возьми тоже вилы, у них рукоять длиннее, близко к ним не подходи, тыкнул в грудь — пошел к следующему.

— Хорошо, дед Архар.

— Эх, малой, я бы тебя не попросил, только не уверен, что мужики кроме нас остались. Не щади никого из мразей. Бей без сожаления. На держи, сейчас за вторыми схожу.

— Тебе бы лицо перевязать, дед Архар.

— Потом, не дай бог кто-то из них встанет — не отобьемся. И смотри, чтобы никто не убежал — притащат еще ораву таких же. Жди, я быстро.

Из разбойников очнулась половина, но встать им уже было не суждено. Подошел — воткнул. Без сожаления. Двое резко открыв глаза пытались схватиться за вилы, но я бил резко, опираясь всем весом.