Только одним глазком, повторяла про себя Элиза. Да, она вторгается в его на личную жизнь, но ведь это такая, в сущности, мелочь! Хотя обычно она такие… двойные стандарты не одобряет. Нет, нужно быть честной. Какое ей дело, чей снимок он хранит под одеждой? А все-таки ужасно хочется посмотреть… Она ничего не будет трогать. Посмотрит издали. Зная Маверика, можно предположить, что он хранит собственный портрет с какого-нибудь турнира по блек-джеку, который он выиграл.

Прижав одну руку к груди, чтобы унять бешеное сердцебиение, Элиза снова приподняла стопку футболок — да так и замерла на месте, хватая воздух ртом. Она увидела собственный портрет!

Маверик снял ее вскоре после того, как узнал, что она ждет Аврору. Тогда они пошли гулять в парк, и он сфотографировал жену, когда та наклонилась понюхать розу. Глаза ее светятся любовью и радостным ожиданием. В те первые годы она еще не успела разочароваться в нем, еще не поняла, что он за человек. Там, в парке, ее сердце было наполнено таким счастьем, какого она не знала ни до, ни после. Тогда-то Маверик и остановил мгновение… Элиза на снимке — влюбленная женщина, которая ждет ребенка, мечтает о будущем и надеется, что они проживут вместе долго и счастливо.

Разглядывая свой давний портрет, Элиза прикусила губу. Странно, что старая фотография способна оживить столько воспоминаний. И столько разных чувств.

— Помнишь, когда я тебя снял? — спросил Маверик, входя в комнату.

Элиза ахнула, отпрянула от комода и прижала руки к груди. Надо же — она не слышала, как он вошел в дом! Она испугалась и сконфузилась, потому что он застал ее на месте преступления. Она рылась в его вещах и разглядывала фотографию, которую он хранил на самом дне комода.

— Я… Извини, — пробормотала она, отводя глаза в сторону.

— За что? За то, что ты полезла в мой ящик?

Элиза принужденно кивнула и отвернулась. Какое унижение!

— Я бы… ни за что… Мне очень жаль. Представляю, что ты сейчас обо мне думаешь!

— Ты не ответила на мой вопрос.

Сейчас ей хотелось только одного: бежать.

— Не помню, о чем ты спросил.

— Я спросил, — нарочно медленно ответил он, — помнишь ли ты, когда я тебя снял.

У Элизы словно отнялся язык; она кивнула.

— Я возил портрет с собой много лет, — тихо сказал Маверик. — Но потом карточка начала рваться, и я купил рамку.

— Вот как…

— Мне хотелось, чтобы ты всегда была со мной.

— Мы разведены, — сухо возразила Элиза. Ей не хотелось вспоминать, как тяжело было заставить себя разлюбить его. А сейчас он совсем рядом; их разделяет всего несколько шагов. Элиза вздохнула и уловила запах его лосьона после бритья. Таким же он пользовался, когда они поженились. Названия она не помнила, но свежий запах с древесными нотами действовал на нее как афродизиак. Против воли она шагнула к бывшему мужу, боясь, что сейчас рухнет к его ногам.

Маверик переступил порог, приблизился, приподнял пальцем ее подбородок и заглянул ей в глаза.

— Я тебе уже говорил… — сказал он. — Тогда я любил тебя. Я никогда не переставал тебя любить. И сейчас люблю.

Ком в горле помешал ей говорить, поэтому она покачала головой.

— Я знаю, — прошептал он, — одной любви оказалось недостаточно — и сейчас недостаточно. Но любовь к тебе — все, что у меня есть.

Элиза почувствовала, что он хочет ее поцеловать. Он обязательно так бы и сделал, если бы не Люк и Джон. Мальчишки ворвались в комнату, как смерчи; они, как всегда, отчаянно дрались. Судя по их выкрикам, они поссорились из-за того, кому куда ставить велосипед.

Маверик нехотя отпрянул от нее и тут же занялся внуками. Элиза воспользовалась удобным случаем и сбежала. Вернувшись на кухню, она обеими руками вцепилась в столешницу. Ей не хватало воздуха. Поразительно не то, что бывший муж собирался поцеловать ее. Если бы им не помешали, она бы охотно позволила ему это… У нее подогнулись колени.

К счастью, ей нашлось чем занять руки. Смешав салат, Элиза принялась энергично помешивать томатно-мясной соус, томившийся на плите. Затем она поставила на конфорку большую миску с водой, в которой предстояло сварить спагетти. Сваренные спагетти она смешала с соусом, посыпала сверху натертым сыром и поставила в духовку.

Минут через двадцать хлопнула дверь гаража. Элиза вздохнула с облегчением: вернулись либо Аврора, либо Дэвид.

На кухню зашла дочь. Увидев, что Элиза готовит ужин, она издала радостный возглас.

— Мамочка, спасибо, спасибо! — Она крепко обняла мать.

— За что спасибо? — поморщилась Элиза. — За ужин? Я стараюсь помочь, чем могу. — Она заглянула в духовку и убавила огонь.

— Нет. То есть да, конечно, но главное, мама, спасибо тебе за Бетани! Она — просто чудо! У нее целая куча всяких интересных предложений, но мы остановились на динозаврах. — Просияв, она снова обняла мать. — До того как ты нас с ней познакомила, я собиралась свозить ребятню в какой-нибудь ресторанчик, угостить пиццей и мороженым, и все сошло бы удачно. А теперь за те же деньги Люк получит настоящий праздник, который запомнит на всю жизнь!

Чутье не подвело Элизу. Работающие родители охотно заплатят за то, что кто-то устроит для их ребенка незабываемый, особенный праздник с учетом его вкусов и пристрастий.

— Со мной пошла Гейл, которая живет напротив; она тоже заказала Бетани вечеринку для своей Сони, хотя у нее день рождения только через месяц.

— Чудесно! — Элиза широко улыбнулась и снова заглянула в духовку.

— О чем вы? — спросил Маверик, заходя на кухню и глядя на Элизу в упор.

— Одной женщине, которая занимается вязанием вместе со мной, нужна работа. Жизнь у нее непростая. — Элизе не хотелось вдаваться в подробности и рассказывать, почему Бетани так срочно понадобилась работа.

— Гейл на радостях по пути домой позвонила трем своим подругам, — продолжала Аврора.

— Я очень рада, — сказала Элиза.

— Да уж. Бетани говорит, что это ты все придумала.

Элиза покраснела; чтобы отвлечь от себя внимание, она громко объявила:

— Мойте руки! Скоро за стол!

— Что у нас сегодня на ужин? — подозрительно спросил Люк. Он считался самым большим привередой в семье.

Маверик заглянул в духовку и заговорщически подмигнул внуку:

— Точно не знаю, но очень похоже на белых червей в крови!

— Маверик Бомон! Что ты себе позволяешь? — возмутилась Элиза.

Расхохотавшись, Люк убежал в другую комнату — поделиться новостью с братом.

— В народе это блюдо называется макаронной запеканкой, — пояснил Маверик, обращаясь к дочери.

— Ясно…

Элиза улыбнулась. Какой Маверик все-таки изобретательный!