Глаза Мастер-Чифа распахнулись, словно он услышал что-то из ряда вон выходящее.

– Не может быть… С тобой?

– Да, со мной. И про Новака он знает.

– Ты же не согласился, я надеюсь? – Леша вдруг опять почувствовал себя лишним, будто в кухне, кроме хозяина дома и Павла, больше не было никого. – Ну скажи мне, Паша, что ты отказался?

Покрышкин не ответил и лишь опустил голову, побарабанив пальцами по кожаному краю своего шлема. Курил неспешно, наслаждаясь каждой затяжкой. Мастер-Чиф все понял без слов, откинулся на стуле, сокрушенно покачал головой.

– Шесть долбаных лет… – сказано было чуть жестче, и Леша удивился, услышав, на что способен воспитанный и чуть чопорный Роман Давидович.

– Не начинай, Рома, – попросил Покрышкин. – Лучше скажи, мои вещи у тебя еще сохранились?

– Конечно, – тот указал пальцем на потолок, – все в целости.

– Могу я воспользоваться твоим агрегатом?

– Без вопросов, mi casa es tu casa. Когда ты хочешь?..

– Прямо сейчас. – Павел бросил косой взгляд на притихшего напарника. – Время не ждет. Да и такие процедуры я откладывать не люблю, лучше уж быстрее…

Он встал, принявшись перебирать принесенную одежду.

– Вот это возьму, если ты не против? – Он отложил в сторону фиолетовую гавайскую рубаху из тончайшего льна. – Потом, разумеется…

– Конечно. – Мастер-Чиф тоже поднялся из-за стола, и Алексей принялся составлять грязную посуду в моечную машину. – Жду вас наверху.

– Скоро будем, – кивнул Павел. – И подготовь, пожалуйста, фамильяра. Любого, но не шибко страшного, ладно?

Мастер замер на пороге, словно не на шутку удивившись и задумав что-то уточнить. Постоял секунду, изучая возящегося у мойки Матвеева, ничего не сказал и удалился.

– Алексей, присядь, – возвращаясь за стол, негромко приказал Покрышкин, и тон его был таким, что отказываться не приходилось. – До того, как мы поднимемся на второй этаж, ты должен кое-что знать…

Вытерев руки о фартук на тумбе, Леша присел. Поведение начальника настораживало, предвещая не самый приятный разговор, и от этого деревенели ноги, а только что проглоченная еда начинала маршировать в сторону входа. Стараясь справиться с волнением, Алексей принялся вертеть в пальцах чайную ложку.

– Так уж вышло, что мы с тобой попали в историю, Леша. – Павел положил руки перед собой, вытянув пальцы, словно был гимназистом прошлого века, сдающим урок строгой учительнице. – И история эта нас сплотила, говнеца хлебнуть заставила, ты уж прости за грубость. Скрывать не буду, так скоро карты выкладывать не собирался…

Матвеев, еще ничего не понимающий, не отрывал взгляд от лица шефа. Посеревшее, оно превратилось в иссеченный морщинами кусок камня.

– Но раз уж мы теперь с тобой… – Он так и не смог подобрать нужного слова, чем еще сильнее тронул и озадачил Алексея. – В общем, знать ты должен кое-что. Между нами, конечно. И о том, что это секрет, тоже говорить не стану, сам понимаешь…

Шеф медленно развязал мятый и перепачканный кровью шарф, положил на стол.

– Моя настоящая фамилия не Покрышкин, – он исповедовался просто, по-мужицки, и от этой простоты у Леши запершило в горле. – Моя настоящая фамилия Новак, чешская, если слышал. И еще, я не всегда был частным охотником на вампиров. Когда-то, почти десять лет назад, я служил в специальном подразделении милиции…

Матвеев зачем-то кивнул. Ему вдруг стало ясно, почему напавшие на них на крыльце этого дома безопасники не смогли завалить Павла с той же легкостью, с какой вывели из строя самого Лешу. Не обращая никакого внимания на реакцию стажера, шеф продолжал:

– Тогда у меня была жена, перспективы в карьере, отличное послужное дело. А потом я подсел. Причем плотно. Первое время удавалось скрывать, и на работе это особенно не сказывалось – все равно график был рваный… А затем жена ушла. С работы тоже пришлось уволиться. Жизнь пошла насмарку, и если бы не Мастер-Чиф, понятия не имею, в каком гробу сейчас лежал бы твой покорный слуга.

Леша не совсем понял, какой именно гроб имеет в виду Павел. Он вообще пока не очень понимал, о чем речь и зачем его начальник взял себе фамилию знаменитого летчика. Не успев остановить сам себя, Матвеев все же спросил:

– Я не очень понял, на что именно вы подсели?

– На то же, на что и все… – по-прежнему глядя на свои руки и стол, ответил Покрышкин-Новак, стягивая летный шлем. – И в этой стране, и в мире…

Леша, впервые разглядывающий своего начальника без шлема, тут же забыл, как дышать. Увидев этого мужчину прошлой ночью, он и представить не мог, что скрывает старый шлем. Увидев теперь, растерялся…

Павел был лысым, словно куриное яйцо. Блестящая голова бликовала под кухонной лампой, череп был крепким и правильным, будто у профессионального борца или боксера. Заметив, что Леша еще чего-то не осознает, шеф чуть повернулся боком.

Теперь Леша все понял. И повод, по которому от Покрышкина когда-то ушла жена, и причину его увольнения с работы, и знакомство с необычным Мастер-Чифом, и даже выбор новой профессии. Потому что чуть ниже затылка, правильным рядком опускаясь почти до плечевого отдела, в позвоночнике Павла виднелись вживленные в плоть разъемы, позволяющие подключаться к вампирскому гробу.

– Да, я был ныряльщиком. – Комкая в руках старинный шлем, Павел не поднимал взгляда. – Завязал шесть лет назад, не без помощи Ромки… Но завязал. Стал другим человеком. Создал себя заново. Но у прошлого длинные тени, и оно снова нашло меня…

– Почему именно Покрышкин? – на выдохе, все еще не оправившись от увиденного, спросил Матвеев. – Почему не Данилов, Удалов, Рогозин?

– Сложно сказать, – пожал плечами Павел, хотя было видно, что он все же знает. Без привычного шлема и шарфа, скрывавших разъемы, он выглядел как-то странно оголенным. – Наверное, потому, что это мой кумир.

Он взял сигарету, прикурил. Было заметно, как нелегко ему далось начать разговор, но сейчас что-то сдвинулось с мертвой точки, и слова потекли легче:

– Всегда считал, что людям не дано летать, иначе Бог создал бы нас с крыльями, – Павел усмехнулся. – Но летчики, волшебники неба, поднимающие под облака многотонные куски железа – они перешагнули этот запрет. Смогли невероятное. Отвага тянет их ввысь, чтобы превратить непослушный металл в покорное птичье перо. А уж когда в небе еще и приходится воевать, защищая свою жизнь, страну, родных… Вот где настоящие храбрецы, по-настоящему сильные духом.

Перевел дух, глотнув остывшего чая.

– На них и равнялся, когда с нырянием завязывал. А еще Покрышкин, потому что сам в Новосибирске родился, без здорового патриотизма тут тоже не обошлось. Даже контору назвал, как наш небесный маршал свою «Аэрокобру». Ласково, чтоб всегда помнить…

– Это значит… – словно подстегнутый, принялся вдруг соображать Матвеев, – что Максим знал?