– Да что с тобой? Ты стал мягкотелым, точно какой-то смертный, – с отвращением произнес Морт. – Я не стал бы пугать твоего бори. Я стал бы его пытать! И, учитывая, как хорошо он умел лечить, эти пытки могли длиться неделями и месяцами. Я подчинил бы его, Сет. Он делал бы все, что я прикажу. Он исцелил бы маму!

– Научись работать головой, дурной мальчишка! Что стоило такому искуснику омертвить свою плоть и перестать ощущать боль? Все твои пытки прошли бы даром…

Морт остановился и набычился – агрессивный, озлобившийся, неспособный ни услышать, ни понять меня. Губы его шевелились, он, словно ребенок, проговаривал про себя аргументы в ответ, но никак не мог подобрать подходящего.

Я тоже остановился.

Морт может мнить о себе что угодно, но мне все происходящее было неприятно не меньше, чем ему. Злость на себя, порожденная неудачей с исцелением Веры, душила, не отпуская, с того самого мгновения, как шпага Тора Бесоборца снесла голову Мастера с костлявых плеч.

И часть ее сейчас я с облегчением выплеснул на зарвавшегося сына.

– Что ему Вера, глупец? – громыхал я, наступая на Морта. – Тебя не было там, в комнатке, где Мастер Плоти заставил плоть сползать с костей девушки, ради которой он и продал свою душу Спящим! Ты не видел, что он делал с другими людьми, которые вообще ничего для него не значили. Кровь и пепел! Да я шел по двоим из тех, с кем позабавился Мастер! Он превратил их в медуз, растворив плоть и кости и разлив их по всей улице, точно яйцо по сковородке. Я сделал по этому «ковру» сорок шагов, и после каждого несчастные кричали. Я выжег живую дверь, сплетенную из двух молоденьких девушек. Я видел прекрасную молодую женщину, от шеи и ниже превращенную в омерзительного слизня. Этому маньяку ты готов доверить свою мать?! Сила Велиара, ну почему твои мозги не поспевают за телом?!

Морт то бледнел, то краснел, и на лице его мало-помалу проступало откровенное бешенство. Глядя в перекошенное лицо мальчишки, я увидел себя и, разом опомнившись, сбавил тон:

– Я не буду говорить о том, что любое прикосновение Мастера могло и меня превратить в жидкую лужицу у его ног, но поверь, Морт, имейся хоть один шанс сохранить этому бори жизнь, чтобы он мог исцелить Веру, я бы его использовал. Твоя мать все еще дорога мне…

– Дорога тебе? – Морт услышал фразу, за которую смог уцепиться. – Дорога тебе, говоришь? Расскажи это Абель! Расскажи это своей анчинской сучке Ли-Ши! Расскажи это своей эльфийской потаскухе. Ах да… уж она-то тебя не услышит. Сказывают, глуха как пень…

Не стоило ему так говорить. Ни про Ли-Ши, ни тем более про Таннис. У меня шкура толстая, а вот у моих женщин – нет.

Бац!

Кулак должен был врезаться в скулу Морта, но юный Слотер ожидал чего-то в этом духе и отреагировал молниеносно. С неестественной быстротой он вскинул руку и блокировал удар предплечьем, после чего отскочил назад, рванув шпагу из ножен…

И замер, уткнувшись носом промеж спаренных стволов «громобоя».

При своих габаритах Морт быстр, как угорь, но не следует забывать – рефлексы он все же унаследовал от меня.

– Довольно этих воплей. Убирайся отсюда, – с трудом сдерживаясь, прорычал я. – Уноси ноги добром. Клянусь всеми Шестью, во второй раз я не буду стрелять тебе в ногу. Я выстрелю выше.

– Да что ты говоришь, дорогой папочка, – брызнул ядом Морт. – Давай спускай курок! Спускай, и я сбегу из ада, чтобы посмотреть, как дядюшка Витар или дядюшка Дредд нарежут из тебя ремешков.

Делано расхохотавшись, он с металлическим лязгом бросил шпагу в ножны.

Я не торопился опускать пистолет: иногда кажется, что это вообще единственное средство, способное отрезвляюще подействовать на Морта.

– А ведь ты боишься меня, Сет, – прекратив смеяться, сказал сын, глядя перед собой ненавидящими глазами. – Боишься, потому что знаешь – я способен задать тебе хорошую трепку. Поэтому, чуть что, ты, весь такой могучий и непобедимый, хватаешься за пистолет. Только не забывай, пистолет может найтись и у меня. И стреляю я лучше.

– Зато верный момент для выстрела никогда подгадать не можешь. Я не боюсь тебя, Морт. Если я беру в руки пистолет, то лишь за тем, чтобы уравнять возможности с твоим Талантом.

– Пф-ф-ф! «Я боюсь не тебя, а твоего Таланта», – издевательски подражая моему голосу, фыркнул Морт. – Игра в слова. Многие считают Сета Слотера гигантским детиной с куцыми мозгами, но я-то знаю, язык у тебя подвешен. Ты мастер прятаться за словами. Научился этому у смертных, недаром столько времени среди них ошиваешься.

Усилием воли я заставил себя опустить пистолет.

Злость никуда не ушла, но на какое-то время я подавил ее, заставив себя предпринять последнюю попытку сгладить конфликт.

– Ты и впрямь считаешь, что Вере станет легче от нашей стычки, Морт?

– Не меняй тему! Я пришел не пререкаться с тобой, а предупредить – у меня есть счет к тебе! У мамы был шанс, но ты его уничтожил. Ты поступил даже хуже – дал ей надежду, а затем растоптал ее. Она могла бы тебя простить, но я так не сделаю. Я не прощу тебя, Сет. Я заставлю тебя страдать. Найду способ!

Наглость и агрессивность Морта сделали свое дело – он наконец добился того, чтобы я окончательно вышел из себя. Я принял вызов.

– Ну так выставь мне свой счет, сынок. Выставь прямо сейчас…

Я уже искренне желал, чтобы он дал мне повод пустить в ход кулаки. По-настоящему. Один не достигший цели тычок не в счет.

В голове сам собой сложился рисунок короткой и безжалостной стычки, которой должен был закончиться разговор отца и сына. Вот я швыряю пистолет в красную от гнева физиономию юного Слотера, разбивая ему нос и дробя переносицу. Бросок застает его врасплох, и Морт не успевает форсироваться. Затем – прежде чем пистолет успеет упасть на землю, – бью в ухо. Оглушенный мальчишка начинает валиться на землю, но я еще успеваю добавить ему локтем, а затем, когда юный великан наконец падает, принимаюсь охаживать ногами – долго и со знанием дела. Пока на земле не останется лежать окровавленный ошметок, скулящий от боли.

Мышцы напряглись, вздулись, обещая сделать все в точности с тем, что подсказывал боевой инстинкт.

Я плохой родитель. Пора это не только признать, но и подтвердить.

Зато морды бью на совесть.

– Не выставлю, Сет. Я выпишу его тебе, как ты мне однажды. Вот этим. – Морт хлопнул себя по поясу, за которым красовалась рукоять длинноствольного пистолета, изукрашенного накладками из слоновой кости и золота. – А руки о тебя марать не буду…

С этими словами он развернулся и двинулся прочь – распаленный, злобный и опасный для любого, кому не повезет подвернуться под руку. Подворачиваться, впрочем, было некому. Наша перепалка, выглядевшая со стороны ссорой двух разъяренных огров, разогнала добрую половину обитателей Аракан-Тизис по углам да щелям. А ведь эти смертные считали, что уж они-то привыкли к обществу Выродка…