– А ты… тебя ничего не волнует? – потрясённо выдохнул он.

Но снова закашлялся, кровью. Сколько же крови он потерял! Бедный!

Подошла к нему, донесла часть воды, что не успела убежать. Присела осторожно у странного воина, опять часть воды пролив.

– Ты, кажется, пить хотел.

Юноша растерянно посмотрел на меня. Вдруг резко, словно из последних сил, рванулся ко мне, подхватывая мои ладони и жадно приникая губами к воде. На лице у него тоже были порезы, хотя и затянувшиеся. Разводы крови подсохшей не стёр. Не до того было.

Сиб вдруг подхватил край моей юбки, подтянул ко рту. Я задрожала, вспомнив, его жуткие глаза. Человек или зверь? Или чудовище? Чудовища иногда забирали себе красивых человеческих дев, влекомые похотью. Звери могли сожрать, влекомые иным голодом.

Но жуткий кшатрий только край моей юбки скрутил, ловя на язык ещё несколько капель воды, которой вымок мой подол.

– Прости… – сказал, юбку выпуская и не глядя на мои ноги. – Я страшно хочу пить.

Запоздало вспомнила, что Ванада тоже говорил что-то такое. И меня едва не убили за то, что помогла ему.

Но Сиб со стоном завалился на спину. Ванада-то сам ушёл, далеко. А у его ученика сил совсем не осталось из-за ран и кровопотери. И страх мой отступил, сменившись состраданием. И я снова к Ганге пошла за водой. Но на этот раз она не сильно далеко уводила свои воды, будто смирившись с моим упрямством. И я раз за разом носила воду в ладонях. Осторожно проливала на губы лежащего. Тот жадно хватал тонкие струи и капли. Потом даже смог сесть. Добавки не просил. Упрямый или гордый слишком. Но так жадно пил и так много, что видно было, как сильно страдал он от жажды. Но на всякий случай ещё долго носила ему воду. А он всё пил и пил.

– Ну, хватит, глупая девочка, – возмутился он наконец. – Совсем меня утопишь в воде!

И я застыла. А вода протекла между пальцев вся, омыв мои ноги.

– Ничего не хочешь спросить у меня? – спросил страшный юноша, насмешливо сощурившись.

То, как он обожал доводить всех, будто на драку вызывая… боги не любили драться. Да, боги иногда играли. Дэвы обожали играть. И боги восставали против жестокости и властолюбия людей и демонов, когда те переступали все мыслимые и немыслимые пределы. Но… Сиб ведь не играл! Он, кажется, даже наслаждался, зля или пугая людей. Да и его страсть к дракам…

Сиб шумно выдохнул. Накрыл рукою левое бедро. Только кровавые струйки пробились между его пальцев. Он даже не встал. Полулежал, опираясь на локоть правой руки. Видимо, сил подняться у него не было. Даже если человеком не был, однако же много крови потерял и сильно обессилел. Но, впрочем, он же не побоялся отшвырнуть ту ядовитую змею от беспомощных детей. Даже будучи демоном, он не таким и злым демоном был.

Запоздало заметила разрезанный край его дхоти на левом бедре, у тела. Да струю крови, струящуюся по ноге, видимой в дыру распоротую. И… и маленький фонтан крови, выбивавшийся из жуткого разреза на бедре сверху. Увидела и скривилась от ужаса.

– Сосуд большой зацепили, – невозмутимо пояснил Сиб, снова на спину ложась. – Ничего… пройдёт.

– Вот зачем было опять нарываться?!

– Не ворчи на меня, – прохрипел он. – Ты не моя мать, чтобы учить меня как жить!

А кровь текла и текла, выбивалась из глубокой раны. Даже если Сиб не человек, разве может кто-то вечно терять свою кровь и оставаться жив? Да и больно ему наверняка. А он не отвечал. И не двигался. Вот, грудь стала вздыматься и опускаться реже.

Не придумав ничего лучше, бросилась к нему. И рукой накрыла место, где был разрезанный сосуд. И ладонь прижала к его бедру, пытаясь хоть ненадолго задержать кровь.

Сиб резко сел. Спросил резко:

– Ты… ты что делаешь?!

Робко сказала:

– Рану закрываю.

– Слушай… – демон скривился. – Я впервые вижу такого странного человека, как ты! Что ты ко мне прицепилась?! – и руку мою столкнул со своей ноги.

Грустно проворчала:

– Но ты страдаешь.

– И что?!

– Н-не могу смотреть на то, как ты страдаешь.

– Ох, люди! – проворчал он, словно падая на спину.

И опять пугающе замолк. И струйка крови, бившая из разрезанного сосуда, стала тоньше. Совсем обессилел?

Рванувшись, опять зажала его рану своей рукой, крепко-крепко ладонь прижав к нему. К мужчине. Чужому мужчине. И даже не человеку. Но мне стало наплевать на всё остальное. Я не могла смотреть, как он умирает на моих глазах. Я не могла ничего не делать!

– Чего меня спасать? – проворчал Сиб. – Все слабые… детёныши… дохнут… рано…

И затих.

Кажется, уже большая часть ночи прошла. И свет, идущий от его тела, всё тускнел и тускнел. Вообще едва приметным стал. Кажется, этот дерзкий воин пребывал на грани между жизнью и смертью. Настолько обессилел, что даже не пытался сбежать от меня.

Вдруг раненый снова приподнялся, схватил моё запястье. Напугано замерла.

– Я соврал тебе.

– Это сейчас не важно! – возмутилась я.

– Нет, – прохрипел он возмущённо, поморщился. – Я – не Сохэйл.

– Да я уже догадалась.

Юноша снова закашлялся, выпустил мою руку, перевернулся на бок, выплёвывая кровь. Я торопливо дёрнулась, опять рану на его ноге закрывая.

– Оставь… – попросил он глухо. – Там почти не осталось… ничего.

Упрямо сказала:

– Я не оставлю тебя!

В тусклом свете его лицо, залитое кровью, подбородок и губы окровавленные выглядели жутко. Особенно, когда юноша улыбнулся, показывая неровные зубы. Его резцы немного напоминали клыки. Но, впрочем, это уже не пугало меня. Он просто отчаянно пытался казаться сильным. Сильнее, чем есть. Может, и вправду умирал сейчас. Но не выглядел напуганным вообще. Будто совсем не боялся смерти.

Воин-нелюдь вдруг протянул руку с отросшими ногтями к моей голове. Напряглась, смотря на длинные, заострённые к середине ногти. Будто их таких прежде не было. Будто… когти. Но с места не сдвинулась. Иначе что из меня за помощник такой!

Юноша вдруг коснулся моей щеки своей ладонью. Осторожно. Ногтями-когтями не оцарапав моей кожи. Серьёзно взглянул на меня. Непривычно серьёзно. Испугалась, что он уже совсем без сил. Что из последних сил говорит со мною.

– Я… не Сиб… – хрипло произнёс тяжелораненый.

– Отдохни? – взмолилась я.

Он вдруг соскользнул рукой с моей щеки, на мою шею, за мою спину и медленно притянул меня к себе, отчего рука моя с его раны соскользнула, отпуская его кровь на свободу. Прижался лбом к моему лбу, устало глаза сомкнул. Сердце моё сжалось напугано. Всё?..

Кшатрий чужого народа медленно разлепил веки, смотря мне в глаза. Мои глаза были сейчас напротив его глаз. Совсем близко. Его глаза сейчас были вполне человеческими.