— Нет.

— Так я и думал, что сексуальная фигура всегда меня выдает. Есть минута?

— Кто ты такой? — зевнул я, даже и не думая тянуться к оружию.

Не из страха получить пулю, а по той простой причине, что захоти он меня убить — я бы умер еще на пороге той хибары, добавив здешним уборщицам работенки по оттиранию моей крови. Он знал где я. Он ждал меня. И намеренно занял обе руки, показывая, что не собирается воевать. Хотя он здесь не один — это я понял сразу. Где-то там в сумраке скрывается как минимум пара стрелков, держащих меня на прицеле.

— Пятеро — улыбнулся он, безошибочно угадав мои мысли — Кто я такой? Я Кортарус. И меня здесь никто не знает. Хотя многие слышали о организации в которой я состою.

— Да угадаю — то самое засевшее в джунглях якобы Сопротивление? Боретесь с разумными машинами, а еще со злобными москитами и жаждущими секса обезьянами, но пока справляетесь только со второй угрозой?

— Сопротивление — кивнул он, не выказав удивления моей догадливостью — Все верно. И нет — я знаю о тех придурках в джунглях, и они не из наших. Пользуются авторитетом нашей организации и доят доверчивых идиотов караванщиков. Да и хрен с ними. Пообщаемся, коммандер Оди?

— Не-а.

— Как и ожидалось — кивнул он — Ладно. Слышал ты ищешь неубитый электрический внедорожник? Могу подарить. Модель старая, но…

— Подарков не принимаю — качнул я головой — Нет.

— Тоже ожидаемо — сказал он и отщелкнул несколько камней на четках — Что ж… Не хочешь быть в долгу перед любителями обезьяньего секса и москитных оргий. Разумно. И получается, что разговаривать ты не хочешь, подарков не принимаешь. Тогда расходимся?

— Ага.

— Возьми вот это — аккуратно и медленно закрепив шляпу на поясе, он вытащил из набедренного кармана сложенный в четверо лист и протянул мне.

— И это?

— Ты ведь искал не только внедорожник, но и актуальную карту местности. На этом варианте немало белых пятен, но отмечены все дороги и активные населенные пункты отсюда и вдоль всего побережья бывшего Юкатана, самой Мексики и дальше на север. Тебе ведь куда-то туда?

— Я не…

— Подарков ты не принимаешь — согласился Кортарус — Верно. Но это не подарок, а большая такая стародная визитка, что подчеркивает мое огромное эго. Там внизу целый список из сетевых адресов и там же приведены твой сетевой ник и пароль — мы организовали тебе доступ. Последняя строчка — мой личный адрес для связи. Если вдруг что — напиши. О большем не просим. Преследовать, надоедать и наблюдать не будем — обещаю. Если хотя бы половина того, что мы о тебе слышали правда, то такого как ты человека злить не стоит. Убить может и надо — а вот злить нет…

Дождавшись, когда я возьму карту, он кивнул на прощание, щелкнул четками и без всякой спешки ушел. Обернувшись, я вгляделся в серый сумрак и разглядел несколько мягко двигающихся фигур. Вскоре они исчезли, а еще через пару минут за таверной раздался шум катящихся по гравию шин. Спрятав сложенный лист в карман, я пошел дальше, пока что выкинув все это из головы.

Дон Ругер был в жопу пьян и трезв как раскаленное стеклышко. Полубезумные внимательные воспаленные глаза пылали на потемневшем истощенном лице, добавляя тревожной трагичности и заодно сверля мне переносицу. Такое состояние смешанной трезвости и опьянения я видел не первый раз и понимал, что ему глубоко посрать на ту проблему с застрявшим из-за устроенного им взрыва в джунглях. Он попросту откупился от караванных лидеров и тут же забыл о них. В паре шагов от нас на утоптанной земле корчился какой-то вставший у меня на пути хреносос со сломанными руками, над которым склонилось пара мало похожих на медиков мужиков, но дон Ругеру было плевать и на них. Хотя сейчас ему прямо на глазах становилось лучше, а в больных глазах появлялось все больше осмысленности. Тогда как несколько минут назад там, в омутах его налитых кровью глаз плескалось лишь безумие и абсолютно тупая безнадежная ярость — а какими еще могут быть злоба и месть, если они направлены против тупых обезьян? Это то же самое, что ненавидеть всех тигров, если один из них сожрал твою дитя — даже мучительно подыхая от твоих рук тигры не поймут, не проникнутся, не ужаснутся, а просто сдохнут сами не зная за что. Он отомстил — и понял, что зря напрягал жопу и, по сути, обосрался. Но вот сейчас… сейчас он быстро приходил в себя, попутно сменив вялый заказ новой бутылки на куда более властный и бодрый приказ подать сюда побольше крепкого кофе. Он быстро трезвел и расцветал той самой правильной злобной гоблинской злобой, что на этот раз была направлена в нужную сторону и на правильных упырков. Оторвав взгляд от моей уже начавшей чесаться переносицы, он опустил его на лежащие перед ним тяжелые обезьяньи дробовики. Покивав, он постучал по ним пальцами:

— Я оставлю их себе.

— Если купишь — ответил я, сидя в стоящем перед ним удобном плетенного кресле и баюкая в руках тяжелую глиняную кружку с остатками кофе.

— Эй! — отлипнув от стены, уже седеющий крепыш в белой влажной майке качнулся в мою сторону — Думай с кем разговариваешь! Это дон а-а-а-а, мерде! Пута! Пута! — закрутившись, он схватился за рассеченный брошенной кружкой лоб и рухнул на колени — Дерьмо! Убейте ублюдка! Убейте этого сраного…

— Заткнись — едва слышно велел дон Ругер и вопли крепыша как отрезало.

Хотя он позволил себе еще один короткий глухой стон, после чего его вывели в сад.

Мы находились на задней более чем просторной веранде с толстыми бревнами колонн и полом из плиток прохладного дикого камня. Многочисленные растения увивали колонны и заткали все пространство, надежно отсекая лучи уже поднявшегося солнца и сохранив ночную прохладу. Сад я видел мельком, но успел заметить десятки развешанных на деревьях птичьих клеток.

— Я покупаю — произнес дон Ругер, властно опуская ладони на дробовики и так прижимая их к столу, словно они могли убежать — Назовешь свою цену.

— Цена обычная — ответил я и покрутил опустевшей рукой — Я тут кофе не допил.

— Кофе дорогому гостю — велел