Мне хотелось съесть сейчас все и разом, но за все месяцы, проведенные в этом доме, меня приучили есть правильно и начинать с первого. Арбин, я бы сказала, заставлял.

По пути достала корзину с хлебом и схватилась за края кастрюли с борщом. Только тут же почувствовала прикосновение к своим рукам.

- Ты решила опрокинуть на себя борщ? – немного недовольный, но какой-то теплый голос Артема заставил меня оглянуться.

Он стоял совсем рядом за моей спиной, а затем подвинул меня и сам достал нужную кастрюлю. Выглядел он довольно потрепано.

Я молчу, пока Артем ставит кастрюлю на плиту, и достаю контейнер:

- Если можно, я бы хотела погреть в микроволновке.

Ловлю взгляд Артема.

- Да, так будет быстрее… - растерянно отвечает он и уступает мне место у плиты, - в первую очередь нам бы нужно съездить к врачу.

Я качаю головой и говорю, что все нормально. Арбин настаивает, но я вновь убеждаю его в обратном. Ужин проходит не так, как обычно. Ранее ужиная без аппетита, сейчас я уплетала все за считанные минуты. Сказывался долгий голод, эта дрянь держала меня взаперти с раннего утра до позднего вечера.

- Ее здесь больше не будет. Инга была больна ранее, и я думал, что таблетки ей помогают после обследования в диспансере, но, видимо, ей светит только психушка.

Теперь мне все становится понятно. Я перехожу ко второму блюду. Вижу на столе румяные вкусности, и это заставляет меня включить чайник.

 Только взгляд Арбина не дает мне покоя.

Я потянулась за вторым кусочком хлеба, и мужчина накрыл мою руку своей. Вскидываю взгляд к лицу Арбина и молчу. Его янтарные глаза внимательно меня разглядывают.

- Почему ты избит? – этот вопрос вырывается из моих губ сам собой, и я не могу остановить свое любопытство.

- Я ведь боец, лиса. Трижды в неделю я на боях, - кажется, с удовольствием отвечает Арбин.

Я молчу. Боец… Отец моего ребенка боец и жестокий человек, которого я боюсь.

- Разве есть такая потребность в деньгах, чтобы была нужда участвовать на таких мероприятиях?

- Это не ради денег. Это потребность, - коротко уведомляют меня, и я выдергиваю свою ладонь из-под его руки.

Продолжаю есть. Мне уже становится лучше. Намного лучше.

- Теперь все будет хорошо, лиса.

Я отламываю кусочек хлеба и встречаю взгляд Арбинского:

- Не может быть все хорошо, - тяжело вздыхаю от мелькнувших внутри эмоций, - память говорит: «не может…», понимаешь?

Арбинский не притрагивается к еде совсем. Просто наблюдает за мной.

- Этот ребенок должен был зачат добровольно, но теперь же он служит напоминанием тебе. Однако, может я и не прав, но в последнее время наши отношения становились лучше. Если бы ты не забеременела от меня сейчас, то...

- К чему ты ведешь, Артем? – безумно качаю головой.

- К тому, что не ребенок все поменял. Это было моим желанием, и в ближайшее время я планировал отдать тебе свой подарок и отпустить тебя.

- Это соль на рану, - шепчу я, - понимаешь?

Мужчина вновь захватил мою руку в плен, однако не мешал мне ужинать. Его теплые пальцы обвили мою ладонь, а янтарные глаза устремились к моему лицу.

- Позволь мне исправить все, что я натворил. Если ты захочешь заметить, то ты заметишь изменения во мне. Просто не закрывайся от меня, Влада.

Я молчу, потому что мне нечего ответить Артему. Он тяжело вздыхает, но не отпускает моей руки.

- Мне тяжело даются эти слова, потому что я никогда не был таким. Я не признавал вины и не сожалел о содеянном, но втягивать тебя в дела взрослых мужиков было роковой ошибкой. Я признаю это.

Я отодвигаю от себя тарелку и мягко освобождаю ладонь из плена его горячей руки. Так же молча наливаю нам чай, давая Арбину осмыслить все, чем он поделился со мной.

- Я по-прежнему не знаю, что должно произойти, чтобы я захотела вернуться к тебе. Но для этого нужно, чтобы ты меня отпустил. Понимаешь?..

И мужчина понимал, однако я еще не предполагала, что завтрашний разговор с Артемом перечеркнет абсолютно все, а судьба-злодейка переиграет этот кон по-своему.

В дом никого не пускают вот уже несколько недель, даже Аня более не может приезжать. Просто потому, что он запретил. Охрана усилилась, а Арбинский в большинстве своем времени стал находиться дома. Впрочем, я не понимала и не могла понять его вдруг появившееся желание находиться дома, ведь раньше он уезжал спозаранку, а приезжал очень поздно – и мы почти не виделись. Но так было раньше.

На протяжении этого времени мы ездили в клинику к Светлане еще несколько раз, но на этом пока все. Я хожу по дому, словно зомби и совсем не понимаю, куда мне нужно приткнуться и, самое главное, к кому. Охрана была сменена, мужчина, который был нашим проводником, тоже теперь отсутствовал в доме. После махинаций и ненормального поведения Инги все кардинально изменилось и поменялось.

Все, что было запланировано – теперь стало бессмысленным. Именно так.

В один прекрасный солнечный летний день я вышла из своей спальни и не сразу поняла, что меня ждет этим утром. Я спускаюсь по лестнице и нарываюсь на его внимательный взгляд. Мужчина стоит у входной двери и протягивает руку. ОН что-то задумал.

- Идем на свежий воздух, лиса, - тихо и вкрадчиво, не приказывая, но и не прося.

Я и не думаю сопротивляться. Его отношение ко мне поменялось еще до беременности, и еще тогда меня это напугало похуже грубости и насилия. Теперь же он вдвойне сам не свой – постоянно находится дома и… постоянно рядом, когда того требует и не требует ситуация.

- Там холодно? – спрашиваю я, хотя на деле еще не понимаю и не верю в происходящее. Сколько я не была на улице вот так просто? Чтобы погулять? Чтобы просто выйти на свежий воздух?

Мы выходили, чтобы поехать в клинику. Но на этом пока все.

- Тепло. Я жду тебя во дворе, Влада.

Я медленно киваю, но продолжаю стоять на месте. Арбинский недолго смотрит на меня, а затем выходит за дверь, ненадолго позволяя солнечному лучу проникнуть в дом и коснуться моего лица своим светом.

На секунду мне привиделось, словно из кухни вот-вот выйдет Инга и ее лицо озарится радостью, непонятной мне. Что вот-вот она прошепчет, сжимая кухонное полотенце в своих руках: «Он старается…», ведь она говорила эти непонятные слова и раньше. А у меня осталось в памяти все: и слова, и ее безумное выражение лица, которое я только сейчас научилась правильно трактовать.

Я до сих пор не могла прийти в себя от произошедшего, мне более не верилось в ее неподдельную радость, а после случившегося и тем более. Если бы Инга помогла мне – помогла мне раньше, то я бы не носила под сердцем ребенка чудовища… Но оказалось, что Инга была невменяема. И я даже не знаю, где она сейчас и что с ней – что сделал с ней зверь по прозвищу Арбин, и знать мне этого не хотелось. Она еще долгое время будет казаться мне милой Ингой, которая вкусно готовит, а затем во снах будет приходить злой ведьмой, способной толкнуть меня на ступени лестницы.