Я ужаснулась мысли, что могло бы произойти, покатившись я на первый этаж кубарем. Я не знала опасно ли это на таком сроке, но сама мысль о том, что что-то может случиться с моим малышом убивала меня и выбивала почву из-под ног. До головокружения и боли эти мысли доводили меня, но я вовремя брала себя в руки. Нервы – тоже вред малышу.

А как же отнесется к этому Арбин? Неужели он спустит с рук то, что ЕГО РЕБЕНОК мог погибнуть?

Надежда затеплилась каким-то слабым лучиком, однако это не отменяло факта присутствия Олега в подсобке, откуда минутами ранее вышла я. Какие мысли придут ревнивому мужчине – я боялась думать. Какие мысли придут жестокому мужчине – я не хотела думать. Но надежда и вера в лучшее на протяжении дня пропадали и исчезали так же, как и солнце безмолвно уходило с моей стороны.

Я лежу в позе эмбриона – мокрая, голодная, с головной болью и дико уставшая, пока руки успокаивающе поглаживают живот, в котором сейчас без промедления и пауз развивается новая жизнь. Как бы мне хотелось покормить – не себя – его, чтобы он не был мучим голодом, но все мои крики и зовы Инги были ей безразличны, а охрана словно исчезла из дома. Неужели тоже ее проделка?

Я устала и абстрагировалась ото всего. Мы с ребенком не завтракали, не обедали и не ужинали, я выбилась из сил и просто лежала в полудреме, пока не почувствовала на себя посторонний взгляд и чужое присутствие в комнате. Даже звуки приглушились, ведь я совсем не слышала шагов. Совсем.

Распахнув глаза, я натыкаюсь на взгляд янтарных глаз и замираю.

Знает или не знает?

Уже посмотрел записи с видеокамер или нет?

И если нет, то почему он такой злой?

Почему его губы сложены в тонкую линию, а глаза сверкают молниями? Замечаю на его лице свежие кровоподтеки и хмурюсь: один синяк был расположен прямо на скуле, другой совсем рядом, а руки Арбина были перебинтованы.

Если и он захочет причинить вред моему ребенку, то я его убью. Клянусь, я его убью. Я не позволю тронуть себя более.

Я смотрю на Артема и еще больше сжимаюсь в защитном жесте.

Вскоре до моего голодного сознания добирается и щебечущий голос Инги. Двуличная ведьма, оказывается, в это время была в комнате, но все мои ощущения были приглушены. С трудом сажусь на кровати, качаясь из стороны в сторону. Головокружение усиливается на фоне голода и жары.

И еще я весь день не пила витамины, прописанные врачом, они остались внизу на кухонном столе. Я всегда принимала их после еды.

- Где пульт от кондиционера? – ледяной голос Арбина затмевает мое сознание. Он обращается ко мне подобным тоном, но на подсознании я понимаю, что спрос идет с Инги.

Я не могу ответить «не знаю», но Арбин читает это по моим глазам.

- Ой, а я его забрала, - слышу елейный голосок Инги, она встает перед Арбином и заискивающе смотрит ему в глаза, - девочка еще слишком молода и не понимает, что холод может навредить ребенку! А она, между прочим, кондиционер без конца включает и включает, а ведь холодно в ее комнате становится! Но она вон и без кондиционера окна распахнула, простудиться и сама хочет, и ребенка убить!

Я поднимаю руку к лицу и убираю мокрые пряди со лба. Ужасно хотелось ответить ей, и не только словесно. Волосы можно было хоть отжимать, даже распахнутые окна не помогали освежить комнату, но идти в душ сил не было. Артем видит мое состояние. Я надеюсь, видит, он ведь не ослеп из-за информации, преподнесенной Ингой? Даже после всего того, что она ему наплела…

- Она завтракала? – такой же ледяной голос Арбина выбивает почву из-под ног старухи.

Инга растерянно оглядывается на меня и мой чуть выпирающий живот, что рос не по дням, а по часам. Ответ не потребовался. В этот самый момент на всю спальню раздалось урчание моего желудка.

- Она обедала? – холодно.

Атмосфера в комнате накалялась.

- Нет, я посчитала…

Арбин даже не дослушивает, резко вскидывая руку и заставляя женщину замолчать своим жестом.

- Влада ужинала? – холодно.

- Нет, она заперла меня в комнате, - набираюсь я силами и отвечаю прямо, - я стучала в двери, звала ее и просила принести поесть нашему ребенку. Я даже раскрывала окна и звала охрану, но она, видимо, запретила кому-либо подходить. Сказала, что это твой приказ, не так ли? Она сделала это специально.

Выделив слово «нашему ребенку» я замерла. Глаза Арбина с каждым моим словом начали наливаться кровью и немыслимой яростью при взгляде на Ингу.

- Ты лжешь, ты!.. – вдруг закричала женщина, устремляя на меня ненормальный взгляд.

- И еще я немного испортила дверь, - тихо признаюсь я, - я пыталась выбраться из комнаты, пока силы не иссякли. Ко мне никто не пришел.

- Ты лгунья! – взвизгнула Инга, оглушая и меня, и шокированного Арбина.

Никто не ожидал такого от нее. Даже Арбин - я понимаю это по следующим действиям.

Вмиг постаревшая и осиротевшая, женщина получает оплеуху тотчас же. Я вздрагиваю, на большее меня не хватает, а вот Инга вскрикнула и тут же притихла, держась за щеку. Удар был настолько сильный, что ее пошатнуло в сторону и она ногой задела стул. Стул упал, но она осталась стоять.

Пока что.

Ее щека покраснела настолько, что даже мне больно было смотреть. По сравнению с этим ударом все остальное казалось пустяком. Но на этом, я видела, Арбин бы не успокоился. Только я его останавливала от убийства Инги сиюминутно.

Не проходит и доли секунды, как Арбин хватает женщину за шею, нехило прикладывает к стене и цедит:

- Почему. Она. Не ела?! Ты какое здесь имеешь право?!

Я молчу, пока Инга хрипит:

- Пойдемте… Я покажу вам кое-что и вы сами убедитесь… в правильности моих… действий!

После ее слов я понимаю, что запись Арбину еще никто не показывал. Я убрала с лица мокрые пряди, а мужчина оттолкнул эту женщину от себя со словами:

- Ушла. Проваливай, я сказал!

Испуганный взгляд Инги метнулся к амбалу, что неожиданно появился в проеме двери. Я поднимаю на него растерянный взгляд и замираю:

- Я могу и сам вам показать видеозапись, Артем Алексеевич.

- Что, в конце концов, вы хотите мне показать? – жестко спрашивает Арбин, - свалили отсюда все!

Пульт от кондиционера с подачки Инги тут же оказался в руках Арбина. Он включает его и легкий ветерок – не по ощущениям – по звуку начинает наполнять комнату.

Я ловлю взгляд Артема и леденею. Тем не менее слышу его мягкий голос:

- Лиса моя, ты можешь идти? Нужно проветрить комнату, поесть и искупаться.

Он увидит записи и обязательно станет все трактовать по-своему, подумает, что у нас с Олегом что-то… Боже, даже думать о таком исходе не хотелось.