Конь вместе со мной весь день любовался на работу инквизитора, и теперь, видимо, решил лично выказать ему свое восхищение. Он начал напирать н Арланда, пока не заставил того упереться спиной в дерево, а потом громко заржал прямо ему в лицо.

– Ах-хах, Черт, что с тобой!? – воскликнула я, бросившись к ним.

Конь как с ума сошел, едва ли не бил инквизитора копытами! Он как будто чего-то требовал. Но, когда я подошла, Арланд что-то шепнул ему и развел руками. Черт раздраженно отвернулся и, уходя, как бы не нарочно хлестнул инквизитора хвостом по лицу.

– Что это было!? – спросила я, провожая Черта пораженным взглядом. Так он еще ни разу не чудил!

– Видимо, не любит брюнетов, – хмыкнул Арланд.

Мы устроились на поляке, которую так услужливо сделали для нас русалки. Укладывая вещи, я заметила свежие туши зайцев и добротный улов рыбы. Как это мило со стороны местной нечисти притащить нам ужин…

Как бы то ни было, вечер у нас выдался на славу! Сидя у костра, мы наелись до отвала, а потом Арланд сварил одно из своих чудесных зелий.

– Это ведь никакая не святая вода! – сказала я, смакуя снадобье. Что-то между вином и мягким коньяком, если такое вообще возможно. – Признавайся, что это такое!? Я хочу рецептик!

– Одержимым дают это в особо серьезных случаях, – усмехнулся он. – Решил как-то попробовать, оказалось, отличное успокоительное. Расслабляет.

Я поперхнулась, но ничего не сказала.

На следующий день чудеса кончились. Когда я встала, Арланд уже был в костюме, бледный и темноглазый. Выглядел и держался он так, словно последние сутки мне во сне привиделись.

Мы выехали на дорогу, а через пару дней оказались в небольшом городке. Инквизитор решил заехать туда, чтобы накупить всяких безделиц сестрам и приобрести подарок тете. Со всеми приключениями я совсем забыла, что у старушки приближается день рождения! Вспомнив об этом, я тоже купила кое-что от нас с Дейком, потратив последние деньги, которые оставались от платы Лорена.

В поместье мы прибыли как раз к вечеру. Все домочадцы уже разошлись по спальням, потому особенного шума наше появление не подняло.

Арланд помог мне донести сумки до нашей с Дейком комнаты, поставил их у двери и ушел. Рыцарю он почему-то показываться не захотел.

Подхватив пожитки, я вошла внутрь и бросила их на ближайшую кровать. Судя по звукам воды и пару, валящему из умывальной, Дейк там наслаждается моим изобретением.

Меня так и подмывало ворваться в ванную и напугать его, но я сдерживала себя, как могла. Вместо этого я стала ходить по комнате, касаясь всего подряд: наконец-то я была там, где мне следовало быть все эти дни! Ну и устроила я себе приключение, конечно!…

Усевшись в кресло, я уставилась в окно на сад, медленно погружающийся в сумерки, и стала ждать.

Дверь позади скрипнула, и я обернулась, улыбаясь во все уши.

Мокрый, словно мышь после дождя, посреди комнаты стоял Дейк, живой и здоровый. Он смотрел на меня так, словно впервые видел.

– Эгей, я вернулась! – воскликнула я, вскочив и направившись к рыцарю.

Ужасно хотелось его обнять, но, чем ближе я подходила, тем больше понимала: это последнее что мне сейчас стоит делать.

– Ты где была!? – рявкнул рыцарь, придя в себя после шока. – Как можно вот так скрыться и ничего не сказать, ты хоть понимаешь, что со мной творилось все эти дни!?

– Разве Лорен тебе ничего не объяснила!? Дело было срочное! – воскликнула я, отступая на пару шагов от разъяренного Дейка.

– Так он все-таки знал, куда ты делась!?

– Он отправил меня на дополнительное задание! Мы вместе с Арландом искали вещь, которую спрятал Маггорт.

– Вот мерзавец! Кусок!…

Так и не успев договорить, рыцарь сильно закашлялся. Я бросилась к нему.

– Эй, что с тобой?

– Простудился! – прохрипел он, с трудом унимая кашель и разгибаясь. – Довела меня, впервые в жизни заболел!

Он замахнулся на меня, но рука, разумеется, пролетела мимо.

– Зла на тебя нет, ведьма!…

– Зато я тебе сейчас такое расскажу!… – проговорила я, провожая больного в кресло и укрывая пледом.

По комнате уже расплылись мои теплые светящиеся шары. Не такие совершенные, как выходили у Арланда, но вполне себе греющие.

– Мне тоже есть, что тебе рассказать, – заметил Дейк, с одобрением оглядывая мою работу. Я уже отправилась к очагу, чтобы поставить на огонь чайник. Горячее и мне сейчас не помешает. – И в первую очередь о твоем новом дружке…

К моменту, когда вода в чайнике закипела, я уже забыла про чай. То, что рассказал мне Дейк, оказалось вовсе не простыми новостями.

Ни я, ни рыцарь с самого начала не сомневались, что инквизитор связан с чертовщиной, которая происходит в поместье. Теперь выяснилось, что он видит духов, не таких сильных как Дороти, а блуждающих душ, которых даже кошки не всегда замечают. При этом теперь я знала, на что он способен: его сил вполне хватит на то, чтобы вызвать с того света кого угодно! И пропадающая дверь склепа тоже его рук дело. Точно, ведь, когда мы отправились туда, Арланд первый ринулся к двери, а потом чуть сознание не потерял от натуги! Наверняка костюм не давал ему проявить свои способности в полную мощь, вот инквизитор и перенапрягся. Еще бы, взять и растворить в небытие целую лестницу, а потом вытащить ее оттуда!

Однако, главных ответов у нас с Дейком все еще не было. Что это за тварь бегает по поместью? Почему Арланд не избавился от нее? Уж он-то наверняка мог со своей силушкой… Он не был похож на злодея, держащего такую скотинку ради забавы, он вообще не намерен оставаться в поместье, наследство для него не важно. Так что же происходит здесь на самом деле?

Мы с рыцарем складывали кусочки мозаики, в которое превратилось это запутанное дело, но самых важных деталей все еще не хватало.

– Нужно выловить его как можно скорее, пока он опять не скрылся! – сказал Дейк. – Он знает что-то о собаке и о том, как ее остановить.

– И что ты предлагаешь? Сейчас уже ночь, мы с ним оба с ног валились, когда приехали. Давай завтра с этим разберемся?

– Вот и здорово, что устал, значит, далеко он не убежит! – отрезал рыцарь. – Идем сейчас.

Отговаривать его было бесполезно. Я только попросилась переодеться, да сунула в рот пару пирожков, оставшихся от Леопольда. Что это были за пирожки, даже холодные – объедение! Последний я, скрипя душой, оставила