Однако после первого курса юридического я встретил Эмили. Мы поженились, когда я перешел на третий, и внезапно все изменилось. Мои старые мечты помогать другим трансформировались в новую, в которой я становился успешным добытчиком средств для своей прелестной жены. Эмили всегда говорила, чтобы я слушал свое сердце, но вместо этого я продался за злато. Когда одна гигантская корпорация, производящая компьютерные чипы в Силиконовой долине, сделала мне в Портленде предложение поработать у них в юридической службе, я не смог — или не захотел — отказаться.

За минувшие после этого девятнадцать с лишним лет я ни разу не побывал в зале суда, за исключением того случая, когда меня выбрали присяжным заседателем, но это не считается.

Оглядываясь назад, я думаю, что мне следовало воплотить свою мечту. В конце концов, деньги — это еще не все. Особенно хорошо я это усвоил, когда у Энн начались проблемы со здоровьем и счета из больниц высосали все наши сбережения.

Даже если бы я не стал государственным адвокатом, я мог бы, по крайней мере, выбрать себе род деятельности с более гибким графиком. На данный момент я обязан работать, пока работа не будет сделана… а ей все нет конца и края.

Все это объясняет, почему в шесть часов вечера в пятницу я продолжаю сидеть за рабочим столом, когда уже давно должен быть с семьей в Кэннон Бич.

— Большие планы на выходные, Делл? — интересуется начальник, проходя мимо моего кабинета.

— Не совсем. Просто много работы.

— Что ж, в конце квартала будет посвободнее.

Сколько раз я уже это слышал? Достаточно, чтобы знать — это неправда.

Но я все равно киваю.

— Как дела у дочери? Что-то я давненько о ней ничего не слышал.

— Держится.

Он нацеливается на меня пальцем, как пистолетом, и щелкает языком:

— Что ж, ты тоже держись. Кстати, я знаю, что ты немного запаздываешь с контрактом для «Самсунга», который должен быть готов на следующей неделе, но все равно допоздна не засиживайся. Поезжай домой, побудь с семьей, пока они все не заснули. Есть еще воскресенье, чтобы все наверстать, верно?

Воскресенье?

— Разумеется. Хороших выходных.

После его ухода я тупо таращусь в экран монитора, пока картинка перед глазами не начинает расплываться. Потом вновь погружаюсь с головой в контракт, надеясь, что сейчас хорошо поработаю и не придется сидеть над ним все выходные.

В половину девятого работа еще и не приближается к завершению.

В половине десятого я, продолжая сидеть за столом, понимаю, что все бесполезно.

Я намеревался несколько раз позвонить Эмили, но не хотел разговаривать с ней, пока не будет хороших новостей. Ведь если я позвоню и скажу, что не смогу приехать на эти выходные, она обязательно решит, что я не хочу быть рядом с ней.

Но с другой стороны… хочу ли я?

Что за мысли в голову лезут? Конечно, хочу. Просто не желаю находиться рядом с ней, когда у нее одно из тех настроений, когда она придирается ко мне по пустякам. А в последнее время такое с ней случается почти всегда.

Она, наверное, уже вне себя из-за того, что я не приехал и не позвонил.

Несколько минут я таращусь на стоящий у компьютера телефон, пытаясь придумать, что именно скажу жене. Наконец решаю, что бесполезно гадать — она все равно будет вне себя, что бы я ни сказал, — поэтому снимаю трубку и набираю домашний номер.

Она отвечает после четвертого гудка:

— Алло!

До того как я успеваю ответить, слышу щелчок на линии.

— Кто-то еще взял трубку?

— Мне кажется, взяла я одна, Делл. — В ее голосе я уже слышу осуждение. — Почему ты звонишь на домашний, а не мне на мобильный?

— Не знаю, просто позвонил. — Замолкаю, чтобы собраться с мыслями. — Как дела?

— Отлично. Ты где?

— Еще в Портленде.

— Почему? Когда же ты приедешь?

— Эмили, я… наверное, на эти выходные не приеду.

Она долго-долго молчит. Когда вновь заговаривает, голос ее срывается:

— Ты не звонил мне всю неделю, а когда наконец-то соблаговолил позвонить, говоришь, что не приедешь. Почему?

— Много работы.

— И что? У тебя всегда много работы.

— Да, но на этот раз наш крупный клиент хочет пересмотреть к утру понедельника новые условия поставок, а у меня конца-краю не видно. Но прежде чем ты возмутишься, чем же это я занимался всю неделю, позволь тебя заверить: работал как проклятый. Как ни прискорбно, работы по горло.

— Ах вот оно что…

— Что «оно»?

— Значит, это единственная причина, по которой ты не приедешь?

— Эм… — Я хочу еще что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Что? Скажи как на духу.

Я вздыхаю намеренно громко, чтобы она услышала на том конце провода.

— У меня никак не получится вырваться на эти выходные. Если бы смог — приехал. Но мы оба прекрасно знаем, какие в последнее время у нас отношения. Я не хочу проделать неблизкий путь, чтобы в очередной раз с тобой поругаться.

— И не нужно.

— Я и не еду.

— Я имею в виду, не нужно ругаться. Приезжай, но не ссорься со мной.

— Я же сказал: не могу. А что касается ссор — тяжело не реагировать, когда ты постоянно затеваешь скандалы.

— Неправда!

— Правда, и ты это прекрасно знаешь. Ты либо затеваешь ссору, либо пилишь меня по любому поводу. И честно признаться — достало уже.

— Достало? Что значит «достало»?

— Ничего не значит… Только то, что я на эти выходные не приеду. Останусь в Портленде, подгоню работу, не буду с тобой ссориться.

В трубке повисает тишина. Я слышу, как моя жена плачет.

Так и знал, что этот разговор закончится слезами.

— А детям… детям что мне сказать? — всхлипывает она.

— Передай, что я очень сожалею и обязательно приеду на следующие выходные.

— Делл, так продолжаться не может.

— Что ты имеешь в виду?

— Нельзя все время притворяться, что что-то изменится. Да, у Энн больное сердце, но сейчас и мое сердце разбито! А мы ничего не делаем, чтобы помочь ему.

— Мы пытаемся выжить. Это лучшее, что мы можем сейчас сделать.

— Неправда! Не пытаемся… Я уже даже не уверена, что осталось это «мы». У меня такое чувство, что я одна. И ты сам по себе. Значит, если это на самом деле лучшее, что мы можем сделать… тогда…

До меня не сразу доходит смысл ее слов. Если я правильно услышал, то меня вот-вот стошнит.