— И кому же ты звонил, Чжао Большеголовый?

Заметив разъяренную Ли Сюэлянь, он понял, что все пропало, и все-таки изо всех сил старался доиграть свою роль.

— Лао Чу — продавец ослятины из уездного центра задолжал мне две тысячи. Хотел поторопить его с возвратом, а он еще упирается.

Ли Сюэлянь отвесила ему звонкую пощечину.

— Он еще врать мне будет! Я слышала все, что ты говорил. Эх ты, я-то думала, что ты действительно хотел на мне жениться, а ты просто обманывал меня!

Сделав паузу, она добавила:

— И ладно бы просто одурачил. Но как ты мог спутаться с этими казнокрадами и исподтишка строить мне козни?

Она заводилась все сильнее, потом сняла туфлю и стала наотмашь бить ею Чжао по лицу, голове, и всему, чему придется. Защищаясь от побоев, Чжао решил забиться под кровать. Пытаясь спрятаться, он то и дело выкрикивал:

— Я тебя не обманывал, никаких козней не строил, я правда хочу на тебе жениться.

Снова и снова он пытался ей объяснить:

— Послушай меня, ты совсем не так все поняла.

Однако Ли Сюэлянь не желала его слушать и теперь дала пощечину уже себе:

— Какая же я все-таки идиотка. Так мне и надо! Двадцать лет жаловаться, чтобы в конце концов снова остаться в дураках.

Она заплакала:

— Если бы я поехала жаловаться, то хотя бы не опозорилась. а так меня обманули, затащили в постель, да еще и всем об этом рассказали. и как мне жить после этого?

Она разрыдалась в голос. Чжао Большеголовый вылез из-под кровати, не зная, как ему поступить. Похоже, что бы он ей теперь не сказал, она больше ему не поверит. Поэтому, решив признать свою вину, он, заикаясь, сказал:

— Меня просто к стенке приперли, все из-за моего сына, которого нужно устроить на работу. Вообще, это была не моя идея, а члена судебной коллегии Цзя Цунмина.

Запинаясь, он добавил:

— Не переживай, если даже я не решу проблему сына, я все равно женюсь на тебе.

Ли Сюэлянь вдруг перестала плакать и, не обращая никакого внимания на Чжао Большеголового, начала собирать свои вещи. Она в два счета запихала свои пожитки в сумку, забросила ее на плечо, пинком открыла дверь и вышла вон.

Понимая, что все пропало, Чжао Большеголовый поспешил за ней, уговаривая на бегу:

— Постой, нам нужно кое-что обсудить.

Но Ли Сюэлянь, не замечая его, уверенным шагом вышла из гостиницы. Чжао продолжал ее преследовать:

— Это я во всем виноват. не нужно мне было вступать в сговор за твоей спиной. Если хочешь им отомстить, я — на твоей стороне, давай вместе их одурачим?

Ли Сюэлянь по-прежнему его не замечала, шагая в направлении главной улицы. Покинув переулок, она повернула направо и уперлась в продовольственный рынок. Там шла оживленная торговля, туда-сюда сновали покупатели. Но Ли Сюэлянь шла напролом сквозь толпу. Наконец Чжао Большеголовый ухватил ее:

— Если нужно выпустить пар, можешь меня ударить.

Ли Сюэлянь в это время как раз поравнялась с мясной лавкой. Она схватила лежавший на плахе нож и повернулась к Чжао:

— Да знаешь ли ты, что я убить тебя готова?

С этими словами она приставила нож к его груди. Чжао со страху отпрыгнул от нее подальше. Они напугали и мясника, и всех, кто оказался рядом. Окружающие приняли их за поссорившихся супругов и принялись успокаивать. Чжао Большеголовый кричал:

— Если собралась жаловаться, езжай, но ведь сама же говорила, что боишься заблудиться. Куда ты теперь?

Ли Сюэлянь так же сквозь толпу ему прокричала:

— Знаешь, Чжао, если бы этого не произошло, я бы не поехала жаловаться. а теперь я просто обязана сделать это. Я бы еще вытерпела открытую войну, но раз вы устроили заговор за моей спиной, то и я теперь оторвусь. Давай же, звони, докладывай. на этот раз я буду не я, если не устрою смертельной схватки!

10

Побег Ли Сюэлянь из города Тайань провинции Шаньдун снова наделал большой переполох в ее родном уезде и городе. Только теперь все было гораздо запутаннее, чем когда она убегала из своего уезда. Если тогда силами полицейских ее можно было окружить, то теперь, пока она находилась за пределами своей провинции, полицейских следовало отправлять в Шаньдун, а это было и накладно, и нерационально. Да и времени на это уже не осталось: раз Ли Сюэлянь покинула Тайань, то в провинции Шаньдун она задерживаться не станет, а, скорее всего, прямиком направится в Пекин. Сейчас ее появление там было гораздо нежелательнее, чем несколько дней назад. Ведь открытие съезда ВСНП уже состоялось. Если бы съезд еще не начался, то что-то еще можно было бы исправить, не то что сейчас. Если же она вдруг снова прорвется в Дом народных собраний, то последствия будут куда серьезнее, чем двадцать лет назад. в прошлый раз, попав в Дом народных собраний, она и так уже обрела славу современной Сяо Байцай. а если ей удастся провернуть это дело повторно, тогда она прославится не меньше, чем убитый бен Ладен. и тогда неизвестно, сколько руководителей попадет под горячую руку.

Начальник уезда Чжэн Чжун тоже находился в полном смятении. Сама сбежавшая его не интересовала. Первое, что он сделал, так это вызвал к себе председателя суда Ван Гундао и члена судебной коллегии Цзя Цунмина.

— Что, в конце концов, происходит? — возмущенно зашипел он.

Цзя Цунмин, который никак не ожидал такого поворота, трясся крупной дрожью. а Ван Гундао, узнав о случившемся, был прежде всего зол не на Ли Сюэлянь, совершившую очередной побег, а на своего подчиненного Цзя Цунмина, который по собственной инициативе вляпался в это собачье дерьмо. за прошлые побеги Ли Сюэлянь вся ответственность ложилась на органы общественной безопасности. Теперь, когда она убежала из провинции Шаньдун, это дело уже касалось суда. Но больше всего Ван Гундао возмутило то, что Цзя Цунмин вляпался в это дерьмо, преследуя цель получить место заместителя председателя суда. Разумеется, заботу о личных интересах простить можно. Но ведь Цзя Цунмин, надеясь на успех, пошел в обход Ван Гундао и доложил ситуацию напрямую начальнику уезда. Таким образом, он не только собирался получить награду, но еще и выставить в дурном свете Ван Гундао. Именно это его и взбесило. с одной стороны Ван Гундао злорадствовал, что план Цзя Цунмина провалился, но Чжэн Чжуна это не волновало. Пусть изначально Цзя Цунмин приходил к тому без Ван Гундао, но теперь, когда все рухнуло и стали искать виновных, Ван Гундао привлекли к ответственности просто за компанию. Это привело его в еще большую ярость. Пока Чжэн Чжун рвал и метал, у Ван Гундао не было возможности хоть как-то оправдаться. Единственное, что ему оставалось — стоять и молчать, понурив голову. Цзя Цунмин тоже понимал, что эту беду он навлек на себя сам, ведь теперь против него ополчится и председатель суда Ван Гундао, поэтому теперь ему нужно было набраться храбрости и выложить все начистоту. Цзя Цунмин рассказал, что сначала все шло хорошо: Чжао Большеголовый уже собирался жениться на Ли Сюэлянь, однако сюда вмешалось трудоустройство его сына, и эту проблему должен был решить Цзя Цунмин. Во время прошлой встречи с начальником уезда Цзя Цунмин не стал затрагивать эту тему. Между тем Чжао Большеголовый постоянно допытывался, как продвигается решение с трудоустройством его сына. Конкретного ответа он получить не мог, и на этой почве у них по телефону случилась ссора. Кто бы мог подумать, что этот разговор подслушает Ли Сюэлянь? в результате все раскрылось, и Ли Сюэлянь снова совершила побег. Выслушав его до конца, Чжэн Чжун рассердился еще больше и стал отчитывать: