— А сам не догадываешься?

— Да я вообще не в курсе, чего ты на меня напустился? — опешил отец.

Цзя Цунмин возьми, да и выложи ему свою проблему, как он хочет, но не может дать начальнику денег, чтобы стать заместителем председателя суда. Он еще и поставил это в вину своему отцу:

— Раз ты занимаешься бизнесом, почему не вкладываешь деньги в недвижимость? Только и можешь, что имбирь продавать. Входил бы ты в список миллиардеров, я бы тут не вздыхал.

Лао Цзя тоже расстроился:

— А без денег никак нельзя воздействовать?

— Можно. Давай ты перестанешь продавать имбирь и займешь пост начальника уезда. Тогда мне не то что не придется раздавать конверты, меня упрашивать начнут, чтобы я занял пост заместителя председателя суда.

Лао Цзя снова приуныл, а потом заново принялся увещевать сына:

— А разве я сначала не помогал Лао Би торговать паленой водкой, прежде чем сам стал продавать имбирь? Тогда мне тоже каждый день приходилось просить об одолжении. Зато благодаря этому опыту, я понял, что человеку, который делает тебе одолжение, от этого только хорошо, ведь он всегда в трудную минуту может рассчитывать на твою помощь. и такая помощь ценится больше, чем просто деньги.

Словно прозрев, Цзя Цунмин спохватился:

— То есть все эти дурацкие тяжбы, которыми ты завалил меня в позапрошлом году, были связаны с паленой водкой!

Вздохнув, он добавил:

— Все-таки у нас с тобой разные ситуации. Мы ведь общаемся не с мелкими торгашами, а с руководством. Если первые могут попросить о каком-то одолжении, то о чем тебя могут попросить руководители?

Поговорили и забыли. Как говорится, свет на этом клином не сошелся, и вскоре Цзя Цунмин нашел у своих начальников слабое место. Лао Цзя водил дружбу с Чжао Большеголовым, поваром из ресторана «Удача» в уездном центре. Они стали хорошими приятелями вовсе не потому, что поварам ежедневно требовался имбирь. Их связывала не столько работа, сколько жажда поговорить. Лао Цзя всю свою жизнь чесал языком, а вот Чжао Большеголовый, пока ему не исполнилось сорок пять, слыл молчуном, но потом язык у него точно развязался. Для одного ежедневная болтовня с молодых лет превратилась в привычку, а для другого — В приобретенное уже в возрасте страстное увлечение. Для таких день без еды не казался смертельным испытанием, в отличие от дня без разговоров. в поисках собеседника Чжао Большеголовый любил ходить по гостям. а после смерти жены, не имея никаких дел дома, он пристрастился к визитам еще больше. Поэтому, познакомившись с продавцом имбиря, Чжао Большеголовый, отработав смену в ресторане «Удача», не сразу шел домой, а сначала заходил поболтать к Лао Цзя. Их беседы проходили в преддверии открытия съезда ВСНП. Как всегда в это время и в уезде, и в городе разгорелась шумиха вокруг Ли Сюэлянь с ее жалобами. Ее имя было у всех на устах. Чжао Большеголовый не удержался и с превеликим удовольствием рассказал Лао Цзя о своих отношениях с Ли Сюэлянь, начиная с того, как в школе он таскал ей ириски «Белый кролик» и как хотел поцеловать в сарайчике, и заканчивая ее первым приездом в Пекин, когда она поселилась на его кровати и у них чуть не дошло дело до близости. Во время этого разговора Цзя Цунмин тоже находился дома. Поначалу он даже не вникал в его суть, Чжао Большеголовый тоже никак не привлекал к себе внимания. Но вдруг у Цзя Цунмина в голове словно что-то щелкнуло. Ведь сейчас всех, от председателя суда Ван Гундао вплоть до начальника уезда Чжэн Чжуна и мэра Ма Вэньбиня, беспокоил приезд Ли Сюэлянь в Пекин со своей жалобой, при этом все они оказались в тупике. а что если он, Цзя Цунмин, поможет им решить эту проблему? не об этой ли помощи говорил ему его отец Лао Цзя? и тогда будет очень логично, если его назначат на пост заместителя председателя суда. Такая услуга с его стороны окажется намного полезнее конверта с деньгами. а как здорово уладится дело с жалобой Ли Сюэлянь, если вместо уговоров и охраны ее можно будет просто выдать замуж! Ведь суть ее жалобы сводилась к тому, чтобы доказать фиктивность развода с бывшим мужем. Но если она сейчас сама выйдет замуж, ее жалоба окажется несостоятельной? Она также жаловалась на то, что бывший муж навесил на нее ярлык Пань Цзиньлянь, но если сейчас она выйдет замуж за другого, этот ярлык с нее автоматически слетит. Таким образом, ее уже никто не сможет называть Пань Цзиньлянь. От всех этих мыслей у Цзя Цунмина невольно запела душа. Однако эта радость никак не отразилась не его лице, он только предложил:

— Дядюшка, вы с Ли Сюэлянь хорошие друзья, тетушка умерла, и у вас появился новый шанс.

— В смысле? — опешил Чжао.

— Нужно проявить упорство и уговорить ее. Слышал, что в молодости она была настоящей красавицей.

— Это точно. а иначе зачем бы я ее так долго обрабатывал?

Помедлив, он с досадой добавил:

— Вот только не удержал я ее в нужный момент.

— Так и сейчас не поздно все начать сначала.

Чжао покачал головой:

— Времена уже не те, все изменилось. у меня-то есть такая мысль, но ведь она вся погрязла в своей жалобе, ни о чем другом не думает.

— Вот из-за этой жалобы я и прошу тебя на ней жениться.

— Что это значит? — не совсем понял Чжао.

И тогда Цзя Цунмин как на духу выложил ему детальный рассказ о том, как жалоба Ли Сюэлянь тревожит руководство всех уровней. Все это Чжао Большеголовый знал и без него. Ли Сюэлянь жаловалась уже двадцать лет подряд, так что ее историю и в городе, и в уезде слышали все. Но Цзя Цунмин все-таки рассказал ее еще раз. а закончив, обратился к Чжао с такими словами:

— Да если только ты ее уломаешь и женишься, то не только обретешь жену, но еще окажешь огромную услугу всему нашему руководству.

— Но ведь это совершенно разные вещи, — опешил Чжао.

Помедлив, он спросил:

— А если я окажу такую услугу, что мне за это будет?

— Если ты поможешь, то и тебе помогут.

— В чем именно?

— Ты же не можешь сказать, что у тебя все хорошо? Какие у тебя проблемы имеются? Подумай хорошенько.

Чжао Большеголовый подумал:

— Проблемы есть у всех. у меня вот самая большая проблема — это мой никудышный сын. Он подрабатывает в управлении животноводства, я все пытаюсь пристроить его в штат, но пока никак не удается. Что ни день, выжимает из меня все соки.

Цзя Цунмин хлопнул в ладоши:

— Так это не проблема. Если только ты отговоришь Ли Сюэлянь жаловаться, то если не председатель суда, так начальник уезда или мэр точно уладят проблему с его работой. Для них это плевое дело, так что твоему сыну можно сразу в начальники метить.

Чжао Большеголовый растерялся от такого заявления, а Цзя Цунмин продолжал:

— О чем тут еще думать? Одним махом два дела уладишь.

— А если я все сделаю, а они моему сыну не помогут?