Трибуна взрывается.

Ребекка перепрыгивает через бортик, несмотря на ноющую коленку, бежит в команду и запрыгивает на Тима одновременно с Эммой. Они орут так, что оглохнуть можно, Дэн, Гейл, Лео и остальные ребята присоединяются и таскают Тима по рукам, как совсем не порядочную шлюху.

Тим в восторге. Это его триумф. Он был рожден, чтобы к его ногам склонялись, очевидно, потому что он не устает им об этом повторять. Но сейчас он и правда заслужил.

Ребекка оставляет отпечаток губ на его щеке и крепко обнимает, чувствуя, как слезы накатывают на глаза.

– Это было круто! Круто! – кричит Эмма и прыгает на месте, размахивая шлемом.

– Ты видела? А как он кинул мяч, видела?! – восклицает кто-то рядом. – Я думал, ворота порвутся, как трусы его фанаток, когда он выходит из своего «порше»!

Ребекка перестает слушать.

У нее в ушах звенит от того, как ей сейчас хорошо.

Она поворачивается к трибунам, на то, чтобы найти Мэтта в толпе, уходит всего секунда.

И это мгновение… Она запомнит его навсегда. Им не нужно слов, не нужно действий. Они просто смотрят друг на друга, и Ребекка чувствует, как связь наполняет ее…

«Я люблю тебя», – читает она по его губам.

Он произносит это, улыбается так красиво, а потом встает, чтобы покинуть стадион.

Ребекка не идет за ним.

Кажется, от чувств передавило горло не только у нее, и она тоже может дать Мэтту дистанцию.

После игры, порядочно прооравшись в раздевалке и приняв поздравления от родных, команда выходит на парковку, решая, кто с кем поедет в бар, чтобы отпраздновать.

Первая игра сезона обычно самая легкая.

Но на этот раз им всем досталось, и выпить – просто необходимость.

Ребекка видит Сэлмонов, которые выходят за ворота, видит Тару и маму Эммы. Они все возбужденные, радостные, в прекрасном настроении и со светящимися глазами…

Хочется верить, что, будь ее родители живы, они были бы здесь с ней тоже. И все было бы иначе.

На глаза набегают слезы, Ребекка смахивает их и улыбается, отворачиваясь. Она видит Эстер, которая стоит в стороне и смотрит в экран телефона. Подходит к ней, неловко перетаптываясь с ноги на ногу.

Они почти ровесницы. Пара лет разницы. Они росли вместе и, в других обстоятельствах, если бы между ними на долгие годы не повисла эта никому не нужная ненависть, они могли бы стать хорошими подругами…

– Эй, – зовет Ребекка.

Эстер поднимает на нее взгляд и закатывает глаза.

– Если ты пришла за благодарностью, то не жди ее, – говорит она. – Бретт придурок и может нести всякую чушь, но, думаю, на этом хватит. Больше не нужно отстаивать мою честь.

– Вообще-то я пришла не за этим, – отвечает Ребекка. – Просто хотела сказать, что ты – невероятно крутая, красивая и сильная. И когда ты поймешь это, твое сердце не будет стучать так быстро каждый раз, когда какой-то кусок говна говорит о тебе гадости.

Эстер молчит пару секунд. Непонятно, что она чувствует? Раздражение или теплоту, которую она старательно отвергает?

– Ты не знаешь, как стучит мое сердце. Ты человек.

– Да. У людей это называется интуицией, – ребята из команды зовут ее, и она оборачивается, но только на секунду. Потом снова обращается к Эстер. – Поедешь с нами в бар?

– Нет, спасибо. На меня и так косо смотрят за то, что я болела за вашу команду.

– Ладно. Тогда… Увидимся дома?

Эстер кивает, возвращаясь к своему телефону.

Ребекка бросает на нее еще один взгляд.

Дома.

Они увидятся дома. Как странно это произносить.

Глава 28

Они наводят такой шорох, что в баре едва не трещат окна.

Победа была непростой. А игра – одной из самых сложных из всех, что им еще предстоит. Радоваться рано, впереди еще много игр и соперников, но сейчас ребята просто выдыхают и расслабляются, потому что уровень напряжения на поле просто зашкаливал.

Нолан договорился, и их пустили в бар «У Джо», закрыв глаза на то, что многим из них еще далеко до 21 года.

Команда заняла места в самом центре и полтора часа все просто скандировали название своего колледжа и радостно расплескивали пиво по сторонам.

– Крутой был день! – кричит Тим. – Крутецкий! Прям как я.

Ребекка закатывает глаза, но все равно улыбается.

У нее легко на душе.

За последнее время – впервые легко.

Она не чувствует себя разбитой, не чувствует, как от вины перехватывает в горле. Она просто рада быть здесь, со своими друзьями, радоваться победе, как обычная девчонка.

В какой-то момент это безграничное счастье так сильно давит на нее, что она не выдерживает – выходит на улицу и набирает номер Мэтта.

Она понятия не имеет, что скажет ему.

Страшно даже подумать. Поэтому она не позволяет себе опомниться – набирает и ждет, затаив дыхание.

Мэтт берет трубку сразу же. Ему хватает секунды, чтобы ответить.

– Ребекка? У тебя все в порядке?

В его голосе беспокойство такое острое, что Ребекка невольно улыбается. Она прекрасно его понимает. Это просто пришло к ней – желание всегда знать, что он в порядке. Что ему тепло, сухо и спокойно. Что ничто ему не угрожает.

Очевидно, он чувствует то же самое.

– Да, в порядке.

– Просто ты никогда мне не звонишь.

– Я… Правда?

Она пытается вспомнить. И правда – никогда. И почему? Оказывается, его голос такой приятный, когда звучит через десятки миль от нее. Хотя, о чем это она? Его голос всегда, абсолютно всегда для нее приятный, и с этим ничего не поделать, какими бы смешанными не были ее чувства.

– Да. Не звонишь.

– А сейчас вдруг захотелось.

– Ребекка, ты пьяна?

Она слышит в его голосе улыбку и словно наяву видит, как растягивается, как освещается его лицо от этой улыбки. Такое хмурое, небритое лицо с щетиной, от которой у Ребекки всегда зуд в кончиках пальцев – ей постоянно хочется его трогать, гладить, проводить по его подбородку пальцами.

– Я выпила всего пару глотков пива.

– Тогда я не понимаю.

– Я тоже. Я тоже не понимаю, Мэтт.

Ей становится тяжело дышать.

Желание оказаться рядом с ним прямо сейчас – оно такое сильное и острое, что она едва не задыхается. Берет себя за горло и держит, как будто это поможет воздуху быстрее циркулировать.

Мэтт молчит – слушает ее дыхание. После чего сглатывает, и она ощущает, как грубеет его голос. По-хорошему грубеет, словно он напряжен, но только потому