на нее; мама была в нескольких дюймах от нас.

Мама услышала и пронзительно посмотрела на меня. Ничего нового. У нее был, типа, усиленный слух, в буквальном смысле. Таня, моя крестная и ее дракон, подарила его ей.

— Ничего такого, с чем нельзя было бы разобраться.

Мама прищурилась на меня. Я с интересом посмотрела на нее в ответ.

Я вернулась в свою комнату, Сэмми следовала за мной по пятам.

— Не пойми меня неправильно. Я люблю свою маму, — пробормотала я. — Но она делает мою жизнь невыносимой. — Она запретила мне ходить на ночевки за пределы замка. Если я хотела сходить в кино с друзьями, она отказывалась. Это был единственный ответ, который она знала.

Даже если я говорила ей, что Блейк будет там, она все равно отказывала. На самом деле, она вела себя так, будто эта информация была окончательной.

Иногда у меня возникало ощущение, что Блейк ей не очень нравился. Ну, не так сильно, как мой отец.

Но были моменты, когда я ее просто обожала, например, когда мы ходили по магазинам. Тогда она была мне как лучшая подруга. Магазины обычно закрывались, когда мы приезжали вдвоем. Веселье прямо с небес.

Это была одна из лучших черт моей матери, и мне это в ней нравилось. Она была лучшим покупателем в мире. Если бы за это была награда, что ж, мама получила бы ее, опустив руки.

Когда мы добрались до моей комнаты, Сэмми спросила:

— Так серьезно, из-за чего была ссора?

Я упала на кровать. Почему он так разозлился на меня? Это была просто глупая песня, и Фиби…

— Потому что я сыграла его песню Фиби.

Саманта разинула рот.

— Вот почему он рычал последние несколько дней.

— Неубедительно, я знаю.

— Это его тьма. Он серьезно становится занозой в заднице.

Я рассмеялась над тем, как она это сказала. Тем не менее, рядом со мной он не казался таким темным. Он все еще был тем Блейком, которого я знала. Блейком, с которым я выросла.

— Хочешь сходить в торговый центр?

— Ты уверена, что дорогая мамочка скажет «да»?

— Нет, я уверена, что она захочет пойти с нами. — Мы обе рассмеялись.

— Хорошо, почему бы и нет?

Мы отправились на поиски моей матери. Я нашла ее в библиотеке, она играла на пианино. Мы неуверенно топтались снаружи.

— Думаешь, сейчас подходящее время? — тихо спросила меня Сэмми.

— Не знаю, — сказала я. Мама никогда не играла на пианино, если только ее не преследовало что-то серьезное.

— Все в порядке, — донесся из библиотеки мамин голос. Как я уже сказала, усиленный слух. — Что? — Ее голос звучал дружелюбно.

Мы обе вошли и обнаружили, что она все еще сидит за пианино.

— Ты готова к походу по магазинам?

— Не сегодня, милая.

У меня вытянулось лицо.

— Но вы обе можете пойти, если хотите.

Моя челюсть чуть не упала на пол, и когда я посмотрела на Сэмми, ее челюсть тоже была там.

— Одни? — спросила я.

Мама выглядела смущенной.

— Конечно, почему бы и нет?

— Спасибо, мам. — Я поцеловала ее в щеку и двинулась к выходу. Она потянула меня за руку назад.

— Для чего это было? Не то чтобы мне не понравился тот поцелуй.

— Ты сказала, что я могу пойти в торговый центр… одна.

— Боже мой, Елена. Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя так, как будто я ведьма в семье.

— Я не это имела в виду.

— Иди. — Она покачала головой и, улыбаясь, снова вернулась к игре на пианино.

КАТРИНА

Приближались летние каникулы. Как и тринадцатый день рождения Елены.

Первый год Блейка в Академии Дракония закончился.

Они не были похожи на детей, которые клялись быть друзьями по переписке и никогда не доводили дело до конца. Они регулярно писали друг другу. Конечно, это было мило, но я продолжала чувствовать, что их связь становилась слишком сильной, слишком быстро. Я чувствовала, что от меня зависит помочь замедлить это.

Я прочла одно из его стихотворений. Оно было как раз о его дне. Елена развернула его на своем столе.

Я прокрадывалась почти каждую ночь, чтобы посмотреть, как она спит. Я вспоминала ту ночь, когда они пришли предупредить меня. Когда я обернулась и нашла гораздо более старшую версию моей девочки. На что была похожа жизнь той Елены? Встречусь ли я когда-нибудь с ней? Существовала ли вообще какая-то ее часть? Я всегда буду думать о ней.

На следующий день я встретила Таню и Мэгги в клубе «Риджмонт».

— Почему такое вытянутое лицо? — спросила меня Таня. Мэгги еще не приехала.

— Просто отпусти это, пожалуйста.

— Блейку семнадцать. Ей тринадцать. Ни один семнадцатилетний парень никогда не подумает, что тринадцатилетка — это круто. И обещаю тебе, когда придет время, я помогу тебе придумать отличный план, чтобы они никогда не узнали, что мы стояли за этим.

Я рассмеялась. Я любила свою сестру. Я неловко обняла ее. Она была права. Я должна перестать беспокоиться о будущем.

Появилась Мэгги. Мы сменили тему.

Мы поприветствовали ее двумя поцелуями в каждую щеку, а затем начали планировать тринадцатый день рождения Елены.

ЕЛЕНА

Через час начнут прибывать гости на вечеринку по случаю моего тринадцатилетия. Я не видела Блейка с тех пор, как он вернулся из Драконии. Саманта сказала мне, что он сильно изменился. Из-за тьмы внутри него. Я никогда не понимала этого, читая письма, которыми мы обменивались с помощью птиц.

Мне нравилось, как мы отправляли почту, как в старые добрые времена.

Если бы моя мама знала об этом, она бы, наверное, сбивала ворон и сжигала его письма.