моего отсутствия кое-как убрались в спальне, куда и занесли мои вещи. Открыл чемодан. Вот рубаху на перемену покойник взял, белье тоже. А с костюмчиком беда — остался в Тамбове. Эх, в баньку бы сейчас... Скажу, чтобы натопили, схожу со становым. А пока приступим к вещам неприятным, но нужным. Умыться, переодеться, и сходить к вдове моего слуги. И пусть она была не особо покойным любима, но о своей семье не забывал, деньги отправлял регулярно.

Гроб с телом Кузьмы стоял посередине большой комнаты. Горницы, наверное? У меня как доходит до всех этих народных названий, моментально ступор начинается. Рядом с гробом суетились какие-то женщины. Они на похоронах сразу откуда-то таинственным образом появляются и начинают производить некие ритуалы, призванные усилить интенсивность броуновского движения. В головах стоял дьячок и читал псалтырь. Без энтузиазма, монотонно и невнятно. Работа у человека такая. Ладно, подкреплю стремление к соблюдению обряда рублём. Смотришь, и терпения достойно закончить чтение добавится.

Постоял рядом с гробом, посмотрел на платок, что накинули на обезображенное лицо Кузьмы. Ткань слегка пропиталась кровью, вокруг кружили мухи. И за что человеку такая кара??

Вдова меня явно ждала. С порога бросаться с обвинениями, мол, из-за барских хлопот мужика потеряла, не стала, но зыркнула не очень приветливо. Ее понять можно: пенсии по потере кормильца в такой ситуации актуальным законодательством не предусмотрено.

Я отошел от гроба, нашел взглядом Авдотью, и кивнул, давая знак, чтобы вышла следом.

— Ох, барин, как жить теперь без Кузьмы? — начала она плач безо всяких предварительных телодвижений. — Ведь на нем держалось всё! И деточки вот...

— Соболезную! — я приобнял женщину и она не отстранилась. Всхлипнула на плече.

Я спокойно подождал, вздыхая и поглаживая по спине.

— Сколько сыновьям лет?

— Так Володьке вот четырнадцать на Успение Пресвятой Богородицы, — начала перечислять Авдотья, отстраняясь. — А Прошке двенадцать на Сретение было.

— Читать, писать умеют?

— А как же! — с гордостью ответила Авдотья. — Всё как положено, земскую школу закончили, уж мой строго наказывал, чтобы учились, они, значит...

По нынешним временам такое образование — серьезный плюс в карьере. При упорстве и наличии средств его можно продолжить вплоть до высшего. Но и так — приказчиком возьмут сразу. Или помощником счетовода какого. Но сказал я другое.

— С собой сыновей заберу. Смогут — в услужение возьму, нет — на хорошую работу устрою. В беде не оставлю.

— А когда? — охнула Авдотья.

— Завтра, после похорон. И вот, возьми, пока не видит никто, — я подал ей приготовленные заранее и завернутые в бумажку двести рублей. — На житье.

Глава 19

ЦЮРИХЪ. 16-го iюля, вечеромъ, происходили крупные свалки в кварталѣ Виндиконъ: разгромленъ домъ, въ которомъ жило 70 итальянцевъ; разнесенъ итальянскiй ресторанъ. Неоднократно получавшая подкрѣпленiя полицiя вынуждена была пустить въ дѣло револьверы. Ранено много людей, одинъ смертельно.

ПАРИЖЪ. Россiйскiй 3% золотой заемъ, выпускъ котораго во Францiи порученъ братьямъ Ротшильдамъ, какъ въ Парижѣ, такъ и въ департаментахъ, покрытъ болѣе чѣм в 25 разъ.

ПЕТЕРБУРГЪ. «Бирж. Вѣдом.» сообщаютъ, что общiй результатъ подписки на 3% русскiй золотой заемъ 1896 г. достигъ 11 миллiардовъ франковъ, взамѣнъ предложенныхъ 400 миллiоновъ. Въ Петербургѣ заявлено требованiй на 177 миллiоновъ. Разверстка составитъ приблизительно 3,5-4% подписанной суммы.

КЕНИГСБЕРГЪ. Отъ солнечнаго удара заболѣло въ четвергъ много рабочихъ; умерло 18.

СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. 24-го iюля въ петербургскомъ почтамтѣ, на центральной телеграфной станцiи, въ присутствiи представителей почтово-телеграфнаго вѣдомства, произведены были опыты вновь изобрѣтеннаго г. Н. П. Кильдюшевскимъ телефона, для разговора на дальнiя разстоянiя. Опыты увѣнчались полнымъ успѣхомъ. Разговоръ и музыка ясно были и вполнѣ отчетливо слышны на разстоянiи 1,300 верстъ. Вновь изобрѣтенный телефонъ не требуетъ никакихъ особыхъ приспособленiй и примѣнимъ къ обыкновеннымъ желѣзнымъ проводамъ, что до настоящаго времени считалось невозможнымъ.

ВАРШАВА. Въ прошломъ году пултусскiй корреспондентъ «Утренняго Курьера» сообщилъ, что будто бы скончавшiйся въ Пултускѣ мясникъ Р. неожиданно поднялся въ гробу и свалился съ гробомъ на землю; тогда перепуганная родня послала за фельдшеромъ Iоскевичемъ, который, разъяснивъ семьѣ, что покойный Р. былъ «вампиромъ», вырвалъ у мертвеца всѣ зубы, за что взялъ 50 руб. Фактъ этотъ въ свое время былъ категорически опровергнутъ въ «Варш. Дн.» начальникомъ пултусскаго уѣзда, какъ плодъ фантазiи автора корреспонденцiи. Между тѣмъ, фельдшеръ Iоскевичъ привлекъ редактора «Утр. Кур.» г. Фризе къ суду за клевету въ печати, требуя вмѣстѣ съ тѣмъ 2,000 рублей въ возмѣщенiе врѣда и убытковъ, причиненныхъ ему корреспонденцiей. Варшавскiй окружный судъ, признавая обвиненiе доказаннымъ, приговорилъ г. Фризе къ двухмѣсячному тюремному заключенiю, отказавъ Iоскевичу въ гражданскомъ искѣ.

На похоронах выяснилось, что детей у Кузьмы четверо. Псарь Фома объяснил, что пацанов покойный особым вниманием не баловал — учиться заставлял, это да, но не более того. Считал, что те сами должны устроиться, потому как мужику сопли утирать никто не обязан. А дочек очень любил. И когда приезжал, всячески баловал их — покупал одежду и всякие финтифлюшки. Обещал собрать им приданое такое, что из женихов очередь выстроится.

Где мой слуга, беспробудный пьяница, собирался взять средства на такую затею, история умалчивает. Не иначе как клад надеялся найти. Впрочем, не страшно, я могу им дать такое приданое, что и дворяне в очередь встанут. Хотя для начала им вырасти стоит. Ибо одной семь лет, второй — девять. Даже с учетом ранних современных браков ждать еще немало.

Теперь, естественно, их судьба явно станет другой. Девчонок такого возраста, хоть и крестьянского происхождения, пристроить можно. Не в Смольный, конечно, но есть учреждения рангом пониже, дающие вполне себе хорошее образование. Мариинская гимназия, к примеру. Вернее, целая их сеть по всей России. И вдову... Не знаю, какими талантами она обладает. И планы ее мне неведомы. Может, скажет, что в моей помощи не нуждается, а я тут уже благотворительность развел во все стороны.

Похороны прошли быстро. Отпевание в церкви, соседи на руках отнесли гроб на знаменское кладбище. Даже повозка не понадобилась. Я бросил в яму пару комков сизого грунта, и отошел в сторону.

То же самое и на поминках. Хорошо, сейчас не устраивают пир на весь мир с десятком перемен блюд и бесконечными тостами. Тихо, быстро, скромно. Прощай, Кузьма. Я чувствовал его отсутствие, как кто-то говорил, будто зуб удалили, и теперь дыра в бывшем прежде сплошном строе