Хаара боялась. Она представляла, как Ридесара и остальных разрывают мощные челюсти, как дорогу заливает кровь и как падают мечи из рук поверженных воинов. От этой мысли хотелось вопить. С ума сводило то, как быстро не стало людей, с которыми еще мгновение назад она ехала вместе, чьи разговоры слушала и чью беду разделяла. Сердце колотилось так бешено, что Хаара боялась умереть на месте или потерять рассудок. Она не знала, что страшнее: быть разорванной, застреленной или умереть от страха, ведь если и задумывалась о собственной смерти, точно не представляла ее так.

Озлобленный рык раздался совсем близко. Животные почти догнали лошадь. Еще немного – и они вонзят клыки в мясистые ноги. Тогда все закончится. Девушка почувствовала, как плащ зацепился за ветку и разорвался, едва не оттянув ее от шеи Нора. Хаара вскрикнула, готовая расплакаться, затем стиснула зубы, считая секунды до боли, которую вскоре придется испытать. Она – та, что планировала убить узурпатора, могла в лучшем случае убегать. Слабая, ничтожная, испуганная. Ей никогда не стать королевой. Даже не дожить до дня, когда эта безумная мысль вновь посетит ее голову.

Впереди показался просвет. Увлекшись безграничной жалостью к себе, Хаара поздно заметила, что дорога в конце обрывается, а конь даже не пытается затормозить. Больше некуда бежать. Позади смерть, впереди тоже. Мгновение – и они уже летели с обрыва. Хаару посетило дежавю, даже показалось, будто она слышит голос Иландара. Секунды невесомости. Девушка перестала дышать. Время ненадолго замерло, а в сознании снова пронеслись воспоминания о сражении с братом. Хаара с трудом сделала вдох.

«Все так, как и должно было случиться».

Где-то сверху пролетела стрела, и послышался вой. В следующий миг девушку вместе с Нором поглотил ледяной поток. Время вернулось в прежний темп. Хаара в панике взметнула руки, но течение молниеносно подхватило ее и понесло в неизвестном направлении. Девушка начала захлебываться, проваливая все попытки всплыть. Она потеряла направление. Ледяная вода душила, утаскивала на дно. Хаара пошарила пальцами в пространстве, но не обнаружила поблизости Нора, не знала, куда должна плыть, и лишь беспомощно брыкалась, пытаясь достать дна или поверхности. Усердие не давало результата, и течение продолжало утаскивать Хаару прочь. «Видимо, все-таки придется утонуть», – пронеслась мысль в голове, и сейчас, как никогда прежде, девушку страшила смерть.

Глава 17

Хищник

Обожженные руки горели так, что Мисора не могла этого выносить. Почувствовала, как они опускаются, как падает на пол серебряное блюдо, сопровождаемое звонким гулом. Казалось, на мгновение реальность перестала существовать. Женщина сделала вдох. Хорошо, что оно было пустым. Будто смирившись с неизбежным, Мисора сделала единственное, что могла: пошевелила пальцами.

– Ты что, криворукая?! – послышался возглас за спиной. Кто-то грубо дернул Мисору за плечо. Лисица зыркнула на невысокую женщину, в гневе выпячивавшую пухлые потрескавшиеся губы. Их уродовала волосатая родинка.

– Прошу прощения…

– А если бы ты несла его королю? Дурная! Поднимай сейчас же! – Мисору болезненно пихнули. Она стиснула зубы: что за несправедливость? Такое ничтожество легко убить. Мир не скорбит по крикливым уродинам. Можно вцепиться в глотку… окунуть лицом в кипящий суп. – Ты что, оглохла? Чего уставилась?

– Попрошу держать себя в руках. Я, может, и прислуга, но ты тоже всего лишь служанка, выполняющая грязную работу, и у тебя здесь нет власти.

Мисора нагнулась за блюдом, краем глаза увидев, как багровеет лицо женщины. Еще мгновение – и рука ее взметнулась. Мисора ловко перехватила запястье и вывернула его так, что женщина болезненно охнула.

– Не стоит.

Слуги, крутившиеся неподалеку, отвлеклись от дел, чтобы поглазеть на сцепившихся женщин.

– Да как ты… как ты смеешь?! – Кухарка рванулась, и Мисора отпустила ее. – Я служила здесь, когда ты еще пряталась у матери под юбкой, и не потерплю, чтобы соплячка, даже не успевшая осмотреться по сторонам, смела ставить меня в ряд с собою! Еще одна подобная выходка, и будешь до конца дней питаться на псарне! Как думаешь, гончие этому обрадуются? Чего встала? Иди!

Глаза лисицы недобро сверкнули. Она представила, как вешает служанку на ее же кишках, и та, будто почувствовав угрозу, отступила первой. Мисора вернулась к горе грязной посуды. Напряженная атмосфера растеклась по углам, впиталась в людей и предметы. Вокруг сновали слуги: одни косо посматривали на Мисору, другие старались не замечать.

«Все хорошо, – говорила она себе, скользя взглядом по мрачным стенам и длинным столам, по каменному, засыпанному крошками полу, по силуэтам женщин и мужчин, сгорбленных, обреченных на безвестную жизнь. – Выберусь отсюда, когда придет время, когда почувствую, что так безопасней». Окунув руки в холодную воду, женщина начала мыть тарелки и подносы. Дело шло медленно, через боль. Тихо, чтобы никто не услышал, Мисора напевала песню: «На поле брани растерзано тело…» «Как же давно это было, – думала она, – так давно, что никто и не вспомнит».

После проделанной работы женщина собрала оставшуюся еду в таз. Отсортировала ее на ту, что пригодна для слуг, и на ту, что пойдет на корм псам. Грязная работа была ей не по душе, но Мисора понимала: выбора нет. Она часто занималась отвратительными вещами. Без роду и племени, мать, потерявшая обоих детей. Мисора старалась не вспоминать о тех событиях, не думать о них, пыталась забыть, что вообще когда-то рожала. Ее мысли занимало одно: как бы самой не очутиться в могиле. Впрочем, для таких, как она, могила – невиданная роскошь.

Мисора отнесла объедки на псарню. Собаки всегда лаяли и сходили с ума в ее присутствии, рвались из клеток, оскалив зубы, чувствовали, что рядом еще один хищник. Женщина их ненавидела и боялась, бросала объедки через прутья, желая псам подавиться и сдохнуть, наблюдала, как течет слюна через острые зубы, как рычат жаждущие крови звери.

– Вы там, а я здесь, – говорила она. – Надеюсь, мы никогда не поменяемся местами. Вы мне противны, безмозглые животные. Такие же, как и хозяева.

Встав и расправив складки засаленного платья, Мисора вернулась во дворец. Еще немного, и она сможет спуститься в свою каморку, поспать, не думая ни о чем. Во сне она побежит по осеннему лесу, будет нежиться в лучах солнца, там, где никто не достанет. Утонув в мыслях, женщина свернула в один из коридоров, поздно заметив, что кто-то идет навстречу, и столкнулась с человеком. В нос ударили запахи пота и табака. Мисора пошатнулась и увидела в полумраке мужчину: высокого, лысого, с небольшой