– Все идет к тому, что вы правы, дражайшая Кассандра, – зачем-то съехидничал он, не в силах совладать с накипевшими чувствами. – И Эджена умрет, и нам каюк.

Хотелось посмотреть, как поведет себя Арбель. Прежде он был молодцом, но теперь-то – хуже не придумаешь. Гибнуть медленной смертью в западне, когда вода постепенно поднимается, захлестывает ноздри, перекрывает последний доступ к воздуху… Средневековая пытка!

Арбель смел со столика хирургический набор, уселся и занялся протиранием очков. В его действиях сквозили фатализм и смирение.

Вадим заметил на полу отбитый уголок зеркала, и поднес его ко рту Эджены. Отшлифованная поверхность нисколько не затуманилась, дыхания не было. Вадим присел рядом с Арбелем.

– Скажите, Александр… а как вас, кстати, по батюшке?

– Романович.

– Александр Р-романович, вы, наверное, меня с ливером съесть готовы за то, что я вас сюда затащил? Я имею в виду Сибирь, Якутию, Лабынкыр…

– Полноте, Вадим Сергеич! – Арбель оседлал очками нос и поправил под рубахой корсет. – Ничуть я на вас не в обиде. Где бы на мою долю столько приключений перепало! Я ведь канцелярский клещ – закопался в бумажную пыль и в ней сижу. А здесь – просторы, новизна, на каждом шагу неизведанность…

– Так-таки ни о чем не жалеете?

– Жалею. О том, что не написать мне об этом книгу. Представляете, какой сюжет! Девушка, живущая под водой, убежище в гроте, о котором никто не знает, злой гений-ученый, перекраивающий все живое по своему разумению… уф!.. Только у меня он, пожалуй, был бы добрым. Знаете, такой бескорыстный альтруист и мечтатель, который старается устранить промахи провидения…

– Да вы р-разве писатель?

– Есть немного. – Арбель раскраснелся, как подросток, впервые принесший свои опусы маститому литературному мэтру. – В свободное от работы время балуюсь. В этом году «Всемирный следопыт» мою повесть опубликовал. «Остров погибших кораблей» называется. Фантастика с социальным уклоном. Не читали?

– Признаться, нет. Хотя фамилия у вас для писателя подходящая. Звучная.

– Это псевдоним. Сокращение от настоящего ФИО: «Александр Романович Беляев». Под псевдонимом я обычно скучные статейки в газетах публикую, а под своей фамилией – романы.

На ум Вадиму пришла одна-единственная ассоциация, но он помедлил, прежде чем ее озвучить:

– Вы случайно не р-родственник генерала Беляева, который был военным министром при царе?

– И близко нет. Свою биографию я вам уже излагал, еще когда мы в поезде из Свердловска ехали. Она подлинная.

– Почему же вы тогда не настоящую фамилию назвали, а псевдоним?

– Из осторожности. Время неспокойное, вон сколько недобитков среди нас живет… Если станешь каждому вагонному попутчику всю подноготную про себя выкладывать, неприятностей не оберешься. Потом-то я понял, что опасаться вас не следует, но вы меня больше ни о чем не спрашивали.

Презатейный человек, этот Александр Романович Беляев! Выбраться бы да почитать, что пишет. Но такой возможности не будет. Помрут в подземном капкане оба – и автор, и его несостоявшийся читатель.

Вода покрыла колени сидящих, залила операционный стол, на котором лежала Эджена. И тут произошло непредвиденное: в условиях, когда обычный хомо сапиенс утонул бы, захлебнувшись, тунгуска вдруг ожила – задвигалась, заскребла ногтями по столу. Вадим тотчас оказался возле нее, приподнял голову над водой. Эджена тщилась что-то произнести. Она уже не дышала как человек, но еще могла делать это как рыба. Вадим снова опустил девушку на стол. Ее взгляд слегка прояснился, она мимикой дала понять, что в состоянии говорить. Он вновь поднял ее, взяв на руки.

– Спасаться… Юкит в моя гулэкэн, слева от полка… Там и тынна…

Выдохнув с этими словами остатки воздуха из легких, Эджена замолчала, резко вытянулась и превратилась в обвисшую тряпичную куклу. Вадим не вдумывался в то, что с ней произошло. В голове крутились ее слова, понятные без перевода: «Выход в моей комнате, слева от полки. Там и ключ…»

– Александр Р-романович, бежим!

Писателю-конторщику не нужно было повторять дважды: он соскочил со столика, на котором сидел, как на насесте, и очутился возле двери.

– Вадим Сергеич, там уже под потолок… уф!.. Будем прорываться. На счет «три»… Раз, два…

– Три! – Вадим сорвался с места и, не выпуская Эджену, головой вперед ринулся в дверной проем, откуда ему навстречу обрушился водопад.

Арбель не ошибся – вода в коридоре колыхалась футах в двух ниже потолка. Когда ей открыли широкий проход в операционную, уровень понизился, но ненамного. Вадим шел на цыпочках, посекундно подскакивая, чтобы вдохнуть, но тяжесть снова заставляла его опуститься на пол. Фантаст плыл около – поддерживал Вадима под руку, оберегал от столкновений со стенами.

У комнаты Эджены Вадим подпрыгнул, наступил на скобу засова и, выставив голову из воды, пробулькал:

– За дверью воды меньше. Надо проскочить побыстрее. Давайте еще р-раз на «три»…

Все комнаты в подземелье, как и операционная, закрывались плотно, но не герметически. Вода проникала повсюду. Обитель Эджены напоминала непрозрачный аквариум, но он еще не наполнился доверху, и в нем, по крайней мере, можно было стоять. Задраив дверь изнутри, Арбель бросился к полке, уставленной догоравшими свечами. Они как будто предчувствовали, что их скоро зальет, и боязливо трепетали.

Тук, тук, тук… Да! Слева – как и говорила Эджена – обнаружилась полость. Арбель сорвал деревянную панель и отворил проход в спасительный туннель.

– Лезем, Вадим Сергеич, а то и его затопит!

– А Эджена? Нам не протиснуться… Я ее не оставлю!

Арбель взял тунгуску за ватное запястье, прижал пальцем жилку.

– Пульса нет, она мертва. И как человек, и как рыба…

Вадим заторможенно уложил ее в ванну – туда, где нашел получасом ранее. Сейчас, когда он потерял ее навеки, вдруг показались такими пустячными все ее несоответствия природным канонам и его предубеждения, с этим связанные. Но что казниться и сожалеть, когда ничего уже не исправишь…

– Прости… – принес он запоздалое и ненужное покаяние. – Прости, если что не так… И спасибо за все.

Вода дотянулась до нижнего края отверстия, ведшего в туннель. Еще чуть-чуть – и польется внутрь. Но Арбель не подгонял Вадима, понимая своей чуткой натурой, что творится на душе у товарища.

Вадим отвел глаза от Эджены, снял шинель и разулся – так легче было пролезть в дыру. Арбелю проще – из одежды на нем одни подштанники и рубашка, обуви нет, отобрали перед операцией.

– А что они с вами сделать хотели, Александр Р-романович? Тоже жабры пришить? Или крылья?

– Меня в известность не поставили. Крылья – это сейчас лишнее, а вот от жабр и плавников я бы не отказался. В нашем положении пригодились бы.

– Это точно.

– Ступайте вперед, Вадим Сергеич. У вас первоклассное зрение, а я и на свету слепой,