— Я был женат. Ты забыла? Потом не знал, как тебе рассказать, чтобы поняла, не оттолкнула. Пытался сблизиться, но ты ж неприступная крепость. Или нет, Лиза? — останавливается, прожигая меня злобой. Господи, да что я ему сделала?! — А знаешь, что еще было в дневнике?

— Почему не вернул его? Читать чужие мысли — низко даже для тебя, Влад.

— А ты меня не стыди, Лиза, — вскидывается, дергая меня за плечо. — Сама не паинька.

— Не трогай меня, — цежу, отходя от ненормального на шаг.

— Извини, — примирительно вскидывает ладони. — Настроение ни к черту сегодня. Давай вернемся к нашему разговору.

— Продолжай.

— Мы с тобой оба виноваты в том, что произошло два года назад. Если бы ты тогда не устроила истерику в парке, Миша и Леся не разбились бы… Ну, и я ошибся. Твой рыцарь не спал с подругой. Они встречались, но не предавали тебя. В дневнике Олеся написала про ваш разговор, где ты называла себя Джульеттой…

Память затягивает под ледяную толщу боли. Воспроизвожу день, когда ночевала у Леськи. Тогда Игнатов, спустя месяц совместных гулянок, укатил в отпуск, а мы остались.

… — Как ты к Мише относишься? — подруга плетет фенечку, цепляя иголкой бисер.

— Ну-у-у… — тяну, закатывая глаза, а потом выпаливаю с улыбкой: — Я его люблю!

— По-серьезному? — крутит узелки, прикусив кончик языка.

— Да! Мы как Ромео и Джульетта.

— Значит, тебе будет очень больно, если ты его потеряешь, — не спрашивает, а утверждает Леся, думая о чем-то своем.

— Не представляю без него жизни, — вздыхаю, устраивая подбородок на согнутых коленях.

… Стряхиваю образы, возвращаясь в реальность. Все еще не впуская в себя правду, которую озвучил Влад. “Не предавали”… “Не предавали”… Черт бы его побрал!

— При чем тут наш разговор? — голос не слушается. Срывается.

— В своем дневнике Леся написала, что никогда не сделала бы тебе больно, как бы ей ни нравился Михаил. Она динамила твоего парня, хоть и встречалась с ним, как с другом. Игнатов добивался ее, но вынужден был не бросать тебя, по настоянию Леськи. Она пригрозила, что перестанет с ним общаться. Когда появился на горизонте я, твоя подруга переключилась. Наши с ней отношения завертелись… А потом случилась ты и свела меня с ума, Лиза. Я бросил Лесю, но остался не у дел. Ты же возненавидела меня за причиненную подруге боль.

Он говорит обо всем спокойно, будто рассказывает историю создания автомата Калашникова. Никаких сожалений, переживаний, эмоций. Меня же клинит от каждого слова. В горле стоит колючий ком, раздирая связки. Я не упала в слезах только потому, что еще не все переварила до конца.

— Ты не просто бросил, Влад! Унизил ее перед посторонними людьми. Тогда, в клубе, она подошла к тебе поговорить. Ты же сидел в обнимку с девушкой и ухмылялся. Демонстрируя, бухающим с тобой за одним столом козлам, свое превосходство. Что ты ей сказал, помнишь? Могу процитировать: “ Ты же не думала, зайка, что я буду всю жизнь в одну щель долбиться?” Ты мерзок, Лобанов! — от воспоминаний меня трясет. Тогда я плеснула Владу текилу в лицо, которую принес ему официант, а потом увела подругу подальше.

Влад разворачивается, хватает меня за плечи и встряхивает как куклу. Сверлит бешеным взглядом, наполненным мешаниной эмоций.

— Это ты виновата! Я мог быть более сдержанным, спокойным, не швырни ты в меня дерьмом. Я подошел к тебе, распахивая душу, а ты вылила ведро помоев, назвав меня потасканным уродом. Я сразу понял, что Леська пожаловалась. Так что моя злость на нее была оправдана.

— Ты спятил, Влад. Неужели ты считал, что у тебя есть шанс со мной?! Я любила Мишу! — перехожу на крик, сбрасывая с себя ненавистные руки.

— Твоя любовь быстро прошла, — ухмыляется дерзко. — Иначе бы ты не принимала мои ухаживания.

Попадание в десятку. Браво, Влад! Я действительно позволила нам сблизиться до нескольких походов в рестораны и прогулок по набережной. Тогда мне было обидно, а еще очень плохо, а Лобанов оказался рядом. Его поддержка в парке как-то смягчила мое отношение и сейчас я имею совершенно непредсказуемый результат. Конечно, я объяснила ему, что не хочу отношений, но он понял это на свой лад, без привязки к царственной личности.

— Давай не будем копаться в прошлом, — капитулирую. — Чего ты хочешь?

— Быть отцом для своей девочки.

— И… что конкретно предлагаешь? — больше всего боюсь ответа.

— Пока не решил. Для начала привыкни к мысли, что я теперь всегда буду присутствовать в твоей жизни и жизни нашей с Лесей дочери, — Влад подходит, проводит ладонью по моей щеке и, не сказав больше ни слова, возвращается к центральному корпусу турбазы.

Стою придавленная откровениями, как бракованный титан с небом на плечах. Слезы стекают ручьями, а чувство вины разливается по венам, разъедая нутро.

“ Ты виновата”… “ Если бы ты не устроила истерику”…

Глава 37

ЕЛИЗАВЕТА

Не помню, как вызываю такси и уезжаю с турбазы. Захожу домой как сомнамбула. Сажусь на пол в прихожей. Смотрю в одну точку.

В душе воет ветер до неприятного гула в ушах. Зажимаю голову ладонями, пытаясь создать тишину, но боль возрастает многократно, словно ей закрыли выход.

Достаю мобильник и смотрю на фото Анечки…

Моя маленькая девочка. Улыбчивая феечка. Солнечный ребенок.

Невозможно все переплетено в жизни.

За что мне это все?! — ору мысленно не своим голосом, а на деле подрываюсь с места.

Накидываю кофту и выбегаю из дома. На автопилоте двигаюсь, сшибая по дороге прохожих. Бегу, теряя истеричные всхлипы, растирая грудь от давящего чувства.

Ну за что?! Почему?!

Влетаю в мрачную обитель холодных памятников и застываю у ворот. Тело пробивает мелкая дрожь. Руки леденеют. Ком в горле мешает, давит, мучит!

Озираюсь по сторонам, сжимаю кулаки, пытаясь разогнать кровь, что замерзла в момент.

Самое стылое место.

Тихо.

Одиноко.

Больно…

Так больно, что я не способна двигаться. Перед глазами все плывет от слез.

Сцепляю зубы, делаю шаг, оттягивая ворот футболки… Я за два года здесь впервые. Не могла раньше.

— Простите… — шепчу и срываюсь вглубь, обводя глазами застывшие незнакомые лица на фотографиях и гравировках.

Зажимаю рот ладонью, потому что из горла рвутся не просто всхлипы, а страшные звуки отчаяния и потери.

— Простите, прошу…

Сворачиваю на дорожку из утоптанной молодой травы. Двигаюсь между холодных домов ушедших душ и мне… так жаль.

Замираю около двух черных мраморных плит с лицами дорогих мне людей…

Смотрю, не мигая минуту… три…четыре?

Молчу, дергая