В этом противовоздушном бою монитор не участвовал, удалось опробовать возможность обнаружения высотных воздушных целей с помощью бликов от их кабин. Летящие на высоте 3 километра бомбардировщики вооруженным взглядом не обнаруживались некоторое время, хотя информация об их подлете прошла. Далее сигнальщик, а потом и все присутствующие на мостике смогли увидеть счетверенные вспышки бликов солнечных лучей на остеклении кабин «Лосей».

В свое время все местные фотографы оказались буквально обысканы на предмет наличия в их лабораториях лучевых «звездных» светофильтров для фотоаппаратов. В обсерватории Николаева и Севастополя были направлены запросы на наличие у них и источника поставки лучевых светофильтров для телескопов. Ничего найти я не смог. С помощью местного ювелира, несколько раз под разными углами поцарапав алмазом стекло обычных очков, показал оптические переливы изображения, изобразил Зайцеву и Беззубу на пальцах и вытянутой руке нужный мне оптический фильтр с соответствующим оптическим эффектом. Я-то знаю, что в Советском Союзе такого еще не делают, а цейсовская оптика явно недоступна. Есть еще в Японии и Швеции фирмы. Получил добро выходить на местных контрабандистов. Здесь для меня проблем не было.

Мои тренирующиеся на «куклах – докерах – морячках» орлы уже через месяц стали всем известны, и их начальник также не остался без внимания. В общем, как авторитетный человек (можно сказать – беспредельщик), познакомился я с местным, нужным мне, человечком. В портовом городе всегда есть люди, которые могут все достать, а я знал об одном шведском владельце фотомагазина и лаборатории фототехники в центре Готенбурга, под названием «Victor Foto». Виктор Хасселблад совсем недавно основал цех для производства фотоаппаратов, в простой автомастерской, в центре города. Виктор был настолько опытен, что правительство Швеции простому владельцу магазина-мастерской доверило изготовить аналог немецкой камеры воздушной разведки. Хасселблад представил миру первую бытовую камеру, выпущенную его компанией, – Hasselblad 1600F.

Через два месяца я получил десять круглых стекляшек диаметром 50 миллиметров, которые стоили три моих зарплаты. В июне месяце я уже был должен на полгода вперед куче сослуживцев, но я не унывал. По моему плану, будущие события должны очень многое списать. Четыре пары стекол стали основой изготовления очков для сигнальщиков и командиров башен главного калибра, а пятая пара укатила в Москву. За них мне обещали когда-то вернуть деньги.

В первый день войны под роспись, как за секретное изделие, пару очков получил и начальник корабельного корпоста (корабельный боцман, главстаршина Пархоменко), и командир отделения сигнальщиков (старшина 1-й статьи Полозов). Сколько времени я потратил на тренировки сигнальщиков, наводчиков и корпоста в пользовании очками и без них, в выявлении бликов прицелов. Сутками напролет, днем и ночью, некоторые отличившие и требующие дисциплинарных внушений краснофлотцы бегали с пирса на берег и прятали в кустах или еще где-нибудь стекляшки, которые сигнальщики и наводчики должны были обнаруживать. Теперь стоит сигнальщику или еще кому-либо подумать, что где-то там появился блик, как в это место сразу направляются визир и прицелы всех орудий.

Насколько помнится, боевых столкновений в ближайший месяц не предвидится. Поэтому буду тренировать людей далее.

Вечером меня пригласили в кают-компанию. Да, именно пригласили мои командиры – все пятеро. Молча поели. Потом обратился самый старший по возрасту и по званию. Не комиссар, а Панасенко.

– Иван Александрович, получается, что ты еще до Нового года знал, что сегодня начнется война.

– Ты не хочешь нам что-либо рассказать?

– Ведь вы еще в Николаеве знали, что будет сегодня.

– Ты знаешь, что будет с нами?

Пять пар глаз внимательно смотрят мне в глаза. А что мне им сказать? Как вести беседу с людьми, которые по военной медицинской науке (медицинская сортировка раненых и больных) через пару месяцев судьбой записаны в безвозвратные потери, во главе с их командиром?

Как сказать, что мы уже более восьми месяцев – команда настоящего «Летучего голландца»?

Ночь с 23-го на 24-е июня в 1941 году пришлась на новолуние, ночь, когда луна не видна и горизонт мягко и незаметно сливался с водой и землёй. Корабль самым малым ходом поднимается вверх по течению. В отходящей к берегу маленькой волне, удлиняясь в свечки, играют звёзды.

Непривычно тихо на мостике. Глаза пытаются разглядеть в темноте очертания правого берега Кислицкого гирла. Где-то там, по левому борту, выше по течению находится мыс Сатул-ноу, на котором занимает позиции 15-й батальон морской пехоты противника и корпост, с которого корректируют огонь румынских дальнобойных орудий по Измаилу. Непривычная тишина давит на психику. Голова постоянно оборачивается назад, ища пропавший звук выхлопной трубы, кажется, что машины не работают, поэтому корабль стоит на месте. Механик постарался на славу. Выхлопные трубы обоих двигателей, закрытые на период высадки деревянными коробами и асбестовой тканью, почти убрали звук выхлопа на малом ходу. На корабле как на подводной лодке закрыты все иллюминаторы и закреплены все предметы, могущие издавать звуки. Млечный путь, освещая реку, подсвечивает корабль, словно слабой люминесцентной лампой. Левый берег спрятался в темноте, а кусты и деревья правого – черными кляксами встают из серебристой воды.

Мерно и приглушённо журчит у берега вода, осторожно и лениво течение обтекает корягу у берега. Плеск рыбы или недалекий шелест крыльев пролетающих мимо кожанов изредка добавляли свои звуки в ночной тиши. Где-то, посреди реки держится на одном месте длинная полоса зыби, мерцающая непонятным волнением. Широко раскинула над Дунаем ясная июньская ночь крылья звездного неба, огромной и тускло светящейся полосой Млечного пути подсвечивая серебром водную гладь. Резкий контраст абсолютно черных береговых деревьев и веток с серебром медленно текущей воды и тусклым светом неба завораживал и убаюкивал. Из ниоткуда появляются черные пятна и исчезают, стоит только всмотреться получше. Вот небольшая черная клякса стала собираться над водой, причудливо меняя очертания, словно в театре теней.

Появился тяжелый, черный морок, с кровавым глазом внутри, отводящий глаза и наказывающий за непослушание рефлексным движением головы, с последующим мягким ударом по сознанию. И все же, боковое зрение видит возникающий прямо над водой и растущий вверх, в бесконечность, черный, с сероватым оттенком, геометрический рисунок, заполняющий сознание.

Иосиф вдруг осознал, что это то, на что ему никак не удается посмотреть, – корабль. Корабль, в полной тишине проходящий мимо него, сидящего на берегу в секрете. Осознание того, что он заснул на посту, мгновенно прояснило сознание. Проходящий мимо корабль словно по волшебству поднимался вверх по течению, мимо поста с двумя бывшими рыбаками, призванными в морскую пехоту. На мостике корабля в абсолютно черном плаще стоял капитан, а над ним и сзади несколько черных фигур бесшумно крутили два огромных прожектора. Словно освещая что-то и высматривая на берегу, мертвые прожекторы послушно поворачивали свои темно-красные зрачки. Сухие щелчки открывающихся и закрывающихся сигнальных решеток глухим треском оповещали о работе мертвых сигнальщиков. Животный ужас пробирает тело при любой попытке посмотреть на страшный корабль, глаза и голова не слушаются. Слезы текут ручьем, руки пытаются тщетно протереть глаза, только смотря под ноги можно что-то краем взгляда увидеть.