ты не поймешь откуда она и от этого еще страшней. Как в детстве, когда играешь в прятки с завязанными глазами. Тебя крутят чужие руки, кто-то хихикает за спиной, а ты абсолютно беспомощный в полной темноте машешь бестолково во все стороны руками и пытаешься поймать обидчиков. Но пальцы вновь и вновь хватают пустоту.

Но то в игре, и как бы не было обидно, в конце все закончится хорошо. Во взрослой жизни все не так. Тебя могут толкнуть очень сильно. И не на землю, а в пропасть. Откуда уже не выкарабкаться. Где останешься лежать сломанной куклой с широко открытыми глазами, глядящими в небо с немым вопросом «за что?».

А ни за что.

Просто ты оказался на чьем-то пути и этот человек решил, что обойти тебя — это долго и тяжело. И выбрал самое быстрое решение.

Толкнуть.

За окном проносились деревья и дома, когда я очнулась от своих странных раздумий.

— Марк… ты давай дуй домой, потом созвонимся, а я в одно место заеду.

— Все-таки не выдержала… — хмыкнула подруга. — Я все ждала с самого аэропорта. Ладно, катись к своему Кэтхо, или как там его. Не буду тебя мучить завтра поболтаем в универе.

Выйдя на своей улице, Марта, зевнув, пробормотала:

— Как хорошо, что я не влюблена. Смотрю я на вас и страшно делается, что вот так же буду крутиться, как уж на сковородке.

— Ничего, придет и твое время. — улыбнулась.

— Шиш тебе. Мне и одной хорошо. Я может вообще замуж не собираюсь. — отмахнулась Марта. — И вообще, как говорит Стрижаев: хорошее дело браком не назовут.

И подхватив ручку чемодана, показала мне язык и скрылась в подъезде.

А я осталась наедине со своими мыслями.

Скоро я увижу Джин Хо и успокоюсь, он как никто умел унимать мои страхи.

Все будет хорошо.

Таксист спросил нужно ли меня подождать и я отрицательно покачала головой, закидывая рюкзак на плечи. Я уже прибыла домой и мне не нужно было больше никуда идти.

Кончики пальцев покалывало от знакомого каждому охотнику азарта. еще немного и зверушка окажется в капкане. Ну и пусть Сокхён не одобряет ее поступки. Это на самом деле очень весело дергать за ниточки, получая нужный результат пока она думает, что сама управляет своей жизнью. Пришлось конечно заплатить, чтобы развлечение не сорвалось в самый нужный момент, но это того стоило до последней копейки. Не могла же она оставить своего зрителя без места в первом ряду. Поэтому пришлось подсуетиться.

Лифт скрипнул, останавливаясь на нужном этаже и чуть подумав, нехотя открыл створки. Он находился в самом конце коридора в углу поэтому девушке с рюкзаком, вышедшей из него не была видна входная дверь квартиры, но несколько шагов, приглушенных ковровой дорожкой, исправили это.

Пара у двери была так увлечена разговором с друг другом, что кажется даже грохни она рядом с ними в литавры, они бы не услышали. Парень был к ней спиной и похоже так и не понял, что они уже не одни так его спутница поглощала все его внимание. Она тихо смеялась каким-то его словам.

Высокий рост парня был подозрительно знаком, густые черные волосы, светлая кожа и восточный разрез глаз. Он стоял, чуть склонив набок голову, так что нельзя было рассмотреть выражение его лица.

И вот ее было видно очень хорошо. Девушку-азиатку с фарфоровым личиком и черными кудрями. Она не скрывала довольной улыбки хоть и делала вид, что отталкивает спутника.

— Дин, ну что ты… не надо… еще увидит кто.

Его голос был едва слышен, он о чем продолжал ее уговаривать, она отрицательно качнула хорошенькой головкой, так что тугой локон игриво скользнул на щеку, еще больше придавая ей очарования. Словно это было возможно.

Девушка с рюкзаком остановилась, как вкопанная, как будто не веря своим ушам.

— Да-да, я помню, что у тебя не получилось поговорить с ней потому, что она улетела. Но это ничего не значит. Я хочу, чтобы ты был только моим. Надоело прятаться. Как будто это я третья лишняя. — красавица капризно надула губы. — Наши родители уже обо все сговорились. Осталось только наше согласие.

Она выглянула из-за его плеча, но коридор снова был пуст.

Зашумела кабина лифта, поехавшего вниз.

За спиной у парочки стукнула входная дверь квартиры.

— Что вы тут делаете?

Девушка насмешливо приподняла бровь.

— Приехала навестить тебя. Рад?

Первым моим желанием было подойти и врезать изо всей силы по лицу. Не ей. Ему. Пусть хоть так почувствует всю ту боль, что грызла меня изнутри. В этой рубашке он был в тот день перед моим отъездом в Италию и я была так счастлива. Чудовищное дежа вю: он все тот же, но рядом с ним теперь смеется другая. А я бреду по улице, не зная куда себя деть. Как всегда, когда сталкиваюсь с чем-то непонятным.

Хотя нет… кое-что изменилось.

Я впервые не хотела бежать.

Да мне было больно, как никогда, но я хотела остаться. В этот раз бежать будут другие. Это мой город, моя жизнь и если их что-то не устраивает, то в этот раз терпеть буду не я.

И в этом мне поможет единственный человек, которому я доверяла, как самой себе.

Если обиженная женщина плачет, у вам еще есть шанс все исправить. Надо всего лишь прижать ее к своей широкой груди и дать выплакаться, как следует. Первый гнев выйдет вместе со слезами и все наладится. Но если она наряжается и делает макияж, чтобы вы увидели ее с улыбкой на губах и высоко поднятой головой, то копайте траншею и готовьте каску. Потому, что как сказал один маленький мальчик в анекдоте «мама вышла на тропу войны, вон красится у зеркала».

Четкого плана действий у меня не было. Я даже не собиралась говорить Джин Хо, что видела его с этой шваброй. У меня была только цель: заставить свалить захватчицу с моей территории. Никакого белого флага.

И для этого мне нужно было сражаться на равных.

А уж потом и этот азиатский кот получит на орехи. Чтобы в сторону смотреть не хотелось…

Марка ничего не поняла из моего путанного рассказа, но на всякий случай кивала. Когда я солдатским шагом промаршировала к шкафу за своим стратегическим оружием, то успела увидеть в напольном зеркале, которое приволокла из маминой спальни, как она задумчиво уставилась на Боню, словно спрашивая, что с его хозяйкой.

Но полосатый толстячок также взглядом возмущенно открестился о всякого своего участия. Мол,