Что вам удалось выяснить, князь? — тут же перешёл к делу Полётов.

— Удалось выяснить, что где-то на этом причале выгружает рыбу Данила Васильевич. Его нужно найти, он ответит на все вопросы. А вот вам, герцог, необходимо немедленно отправиться в Питер. Там на Дворцовой площади возле памятника Магократии скучает мой дядюшка Сергей Флорович. Телепортируйте его сюда к нам.

— Что? — Полётов помрачнел, — Ваш дядя в сделку не входил, князь.

— Боюсь, что в сделку входит моя сестра, — вздохнул я, — Таня жива, мой дядя держит её в заложниках. И если я не отдам дяде Перводрево — он просто убьет Таню.

Полётов поглядел на меня так, как будто собирался сжечь одним взглядом:

— Ваш дядя — радикальный масон. Я не собираюсь отдавать ему Перводрево. Я в принципе не собираюсь вести с ним дел.

— Как и я, Ваше Высочество, — я пожал плечами, — Но боюсь, что у меня нет выбора. У нас нет выбора. Без меня вы Перводрево все равно не найдете. Это меня поморы считают Крокодилом и разрушителем магократии. Это мне они помогают. Так что простите, Ваше Высочество, если хотите вести дела со мной — придется потерпеть общество моего дядюшки.

— Как долго мне придется наслаждаться обществом вашего дядюшки? — уточнил Полётов.

— Пока не найдем Перводрево, — пояснил я, — А когда найдем его — я вкушу Перводрево и причащусь его МОЩИ. И тогда смогу развалить своего дядюшку и спасти Таню. Надеюсь, что так.

— План так себе, — буркнула Тая.

— Другого нет.

Кабаневич с сомнением посмотрел на Полётова.

— Ладно, тащите сюда этого сектанта, — поморщился Великий князь.

Герцог затушил свою сигару и растворился в голубой вспышке.

— Рыска, вот ты где!

Мы все уставились на бородатого рыбака, который как раз подкатил к нам целую тачку свежей рыбы.

— Данила Васильевич, я полагаю? Возьмите вашего котяру.

Я посадил кошку прямо в тачку, на горы рыбы. Кошка от такого пришла в восторг, повела носом воздух, потом потянулась, а потом плюхнулась на рыбу и стала в блаженстве кататься по ней.

— Экак корежит, — с удовольствием хмыкнул рыбак, наблюдая за кошкой.

Я представлял себе Данилу Васильевича древним старцем, но он оказался мужиком в самом расцвете сил.

— Вы не помор, — догадался я по его говору.

— Нет, я биарм по матушке, — подтвердил Данила Васильевич, — Елизавета Николаевна передала мне, что вам нужна моя помощь...

— Именно. Расшифруйте нам вот это, как вы расшифровали Оборотничу.

Я показал рыбаку экран своего смартфона с фотографией камня Барди, испещренного непонятными символами.

— Идите-ка, полюбуйтесь Онегой, дамы и господа, — торопливо обратился Полётов к сопровождавшему нас купцу и чете баронов Рукоблудовых.

Купец тут же понял намёк и поспешно отошёл от нас подальше, а вот Дрочило ожидаемо заартачился:

— Эй, я тоже хочу глядеть картинки!

— Взгляд на эти картинки опасен, Ваше Благородие, — с явной угрозой заметил Полётов.

— Нет, пусть барон останется, — потребовал я, — Я все равно собираюсь взять его с нами к Перводреву.

— Да, давайте возьмем с собой еще всех ваших холопов, всю вашу родню и еще половину Империи до кучи, — разозлился Полётов.

— Барон Рукоблудов больше не холоп, если вы забыли, Ваше Высочество. А из родни мы возьмем только моего дядюшку. И не думайте, пожалуйста, что это доставляет мне удовольствие.

Полётов на это уже не ответил, только бросил на меня очередной многозначительный взгляд.

По мере того, как мы приближались к нашей цели, ситуация определенно накалялась. Я понял, что главные проблемы у нас еще впереди — вполне возможно, что если мы найдем Перводрево, то все друг друга возле него и перережем.

— Знаки на камне — это примитивный старый язык биармийских варягов, господа, — объяснил тем временем Данила Васильевич.

— Прямо полноценный язык?

— Не совсем. Не полноценный. Это скорее просто кодировка. Её использовали местные викинги, а у них переняли поморы и биармы. Но этот язык давно уже забыт. Его перестали использовать еще в восемнадцатом веке.

Данила Васильевич кивнул в сторону лежавших на берегу старых лодок с аналогичными пиктограммами:

— Этот язык кодирует принадлежность земель и предметов. Или рабов. Это нечто вроде надписи на школьной тетрадке, которая показывает, кому эта тетрадка принадлежит. Что-то типа паспорта предмета. Поглядите на ваше фото. Видите трех птиц на камне? Это означает, что предмет принадлежал младшему сыну Старшего клана. Полумесяц говорит нам, что речь идёт не об обычных предметах, а о водных пространствах. Проще говоря, вот этот камень — это лицензия на право грабить корабли и ловить рыбу в определенных водах. Младший сын Старшего получил это право. Шесть китов указывают на то, что речь идёт о далеком Севере. А восемь солнечных дисков — указание на конкретный регион и площадь водного пространства.

— Так много информации в десятке картинок? — удивилась Тая.

— Ага, — подтвердил рыбак, — Потому что большая часть информации у меня в голове, а не на камне. Чтобы найти конкретные воды, зашифрованные на этом камне, надо знать, кто в Биармии чем владел во времена Рюрика. Надо помнить старые саги, где перечислялись имена и угодья викингов тех времен. А единственный, кто сегодня помнит эти древние саги — я. Моя семья происходит напрямую от скальдов Рюрика по женской линии. Но само умение понимать этот код сохранили только поморы, никто другой не умеет читать пиктограммы. Так что единственный человек, кто может прочесть камень — стоит сейчас перед вами. Нужно быть потомком древних скальдов и помором одновременно, чтобы прочесть послание из древности. Понимаете?

— Понимаем, — кивнул Полётов, — Ближе к делу. Тут зашифровано какое-то водное пространство. Какое? Где оно?

— Трое суток пути от острова Медвежий, на северо-восток, — тут же пояснил рыбак.

— Что? От острова Медвежий?

Полётов тут же полез в гугл-карты, потом без особого энтузиазма продемонстрировал мне экран своего смарта.

Остров Медвежий оказался малюсенькой соплей, одиноко болтавшейся в Северном Ледовитом океане, между Норвегией и Шпицбергеном.

— Прикольно, — констатировал я, — А я полагал, что нам придется просто поплавать по Онеге... Но похоже вы хотите отправить нас в Заполярье, Данила Васильевич?

— Это не я, — мотнул головой рыбак, — Это камень. Младший сын Барди, оруженосца Рюрика, владел именно этими водами. А речь на