Приехав в Миссури, он изменил свой план, задумав пробраться один через Скалистые горы к берегам Тихого океана. Как это не странно, но у него почти не сохранилось воспоминаний об этой первой экспедиции, длившейся одиннадцать месяцев.

В то время пустыня еще кишела дикими животными; вода встречалась дважды в день; караваны белых людей еще не истребили заросли диких слив и орешника, разбросанные в прериях.

По словам Финна, он слушал пение птиц, наблюдал жизнь оленей, буйволов и диких лошадей, пребывая в каком-то полусне, прислушиваясь к голосам, которые чудились ему в журчании потоков, в шорохе древесной листвы, в ущельях гор; воображение его вызывало странных и прекрасных духов нездешнего мира, которые были его хранителями и каждый вечер убаюкивали его музыкой и благоуханиями.

Я передал эти впечатления почти подлинными словами нашего хозяина. Многие из его слушателей не раз замечали, что, вспоминая об этом периоде своей жизни, он становился грустным и рассеянным, как будто до сих пор находился под влиянием давно. пережитых, но неизгладимых впечатлений. Все это показывает, конечно, что капитан Финн обладал поэтической натурой, которая в первое путешествие была особенно возбуждена массой нахлынувших впечатлений.

После одиннадцатимесячного одинокого странствования он достиг Тихого океана и очнулся от своей продолжительной грезы наяву среди народа, язык которого не был ему знаком; но это были люди его цвета, приветливые и гостеприимные; они подарили ему золота и драгоценных камней, и когда он решил вернуться на Восток, дали ему в проводники несколько добродушных и верных дикарей. Это гостеприимное место была одна из миссий, основавшихся в Верхней Калифорнии.

Финн вернулся в Виргинию как раз вовремя, чтобы закрыть глаза старому квакеру. Этот последний, чувствуя приближение смерти, продал свое имущество, а вырученные за него деньги положил в надежный банк на имя своего приемного сына. Молодой путешественник был поражен. Он оказался обладателем десяти тысяч долларов, но что ему было делать с этими деньгами? Он подумывал о своем доме, о любви и счастье, о дочери старика Буна, и решил просить ее руки. Он вошел в хижину Буна с мешками и бумажниками в обеих руках, свалил все это в углу и сразу приступил к делу.

— Вот что, старина, я люблю вашу дочку.

— Она красивая и добрая девушка, — отвечал отец.

— Желал бы я, чтобы она полюбила меня.

— Она вас любит.

— Любит! Так вот что я вам скажу, Бун, отдайте ее мне, и я постараюсь сделать ее счастливой.

— Согласен, только не сейчас, — отвечал почтенный патриарх. — Вы оба еще дети; она не сумеет вести хозяйство, а вам нечем содержать ее.

Финн радостно встрепенулся.

— Смотрите, — сказал он, высыпая на пол банковые билеты, золото и серебро. — Тут хватит на ее содержание; скажите, старина, разве этого недостаточно?

Пионер кивнул головой.

— Финн, — отвечал он, — вы добрый малый, и я люблю вас; вы любите Полли, и Полли вас любит; она будет ваша, когда вы оба станете постарше; но помните, сынок, что ваши монеты и клочки бумаг не нужны для моей дочери. Нет, нет! Полли будет ваша, но сначала вы должны научиться владеть ружьем и топором.

Вскоре после этого разговора Финн предпринял новую экспедицию в неисследованные страны, предоставив старику Буну распоряжаться деньгами по собственному усмотрению. Старый пионер был смелый охотник и неустрашимый воин, но совершенный ребенок в денежных делах, и менее чем в два месяца потерял все состояние, доверив его одному «джентльмену», который не преминул дать тягу вместе с деньгами. Тем временем Финн спустился по Миссисипи, насколько можно, а оттуда пробрался к Красной реке, которой достиг немного выше старинного французского поселения Нахитошь. Навигация по Красной реке останавливалась у этого пункта, и вот Финн, добыв легкий челнок, отправился вверх по реке. Четыре месяца он боролся с быстрым течением и, несмотря на плавучий лес и опасные водовороты, добрался до истоков реки в Скалистых горах. На обратном пути с ним случилась беда, как раз у того места, где находится теперь его плантация; перетаскивая челнок через плавучий лес, перегородивший реку, он оступился и выпустил его из рук. Это случилось уже на самом краю плавучего леса, возле быстрого водоворота; легкий челнок завертелся и моментально пошел ко дну вместе с ружьем и всеми припасами Финна.

Он успел выбраться на берег, но положение его тем не менее, было ужасное. В настоящее время эта местность славится своим хлопком, лучшим в Соединенных Штатах; она заселена по обоим берегам реки на двести миль выше Забытой степи; но в те времена, когда Финн предпринял свое плавание, это была дикая местность, усеянная болотами, которые кишели аллигаторами. Несколько месяцев Финн провел узником в Забытой степи, так как место, в котором он выбрался на берег, было окружено непроходимыми болотами. Переплыть реку было невозможно, так как она имела более полумили в ширину, а Финн был плохим пловцом. Очевидно, для поддержания человеческой жизни требуется немного, так как Финн умудрился прожить несколько месяцев на болотистой площади в шесть квадратных миль, питаясь, главным образом, дикими яблоками, кислым виноградом и грибами. Иногда ему удавалось убивать палкой птиц или поймать черепаху, а однажды, когда голод сильно донимал его, он вступил в бой с аллигатором. Огня у него не было; одежда его скоро превратилась в лохмотья; борода отросла до пояса; ногти заострились, как когти у хищных зверей. Наконец, к берегу прибило течением две огромных сосны. Финну удалось связать их веревками, которые он сплел из коры кустарников. Затем он с большим трудом оттолкнул их от берега и понесся, как стрела, вниз по течению. Ему удалось высадиться несколькими милями ниже, на восточном берегу, но он был так разбит, что несколько дней не мог двигаться.

Однажды, по соседству с Порт-Гибсоном, распространились слухи, что в зарослях камышей на западном берегу Миссисипи появилось какое-то странное чудовище, вроде орангутанга. Негры видели, как оно душило бурого медведя; один арканзасский охотник послал в Филадельфию преувеличенный отчет об этом только что открытом животном, и члены тамошней академии поручили ему поймать зверя, если возможно, живьем, не останавливаясь ни перед какими издержками. Была организована охотничья экспедиция, сотня собак пущены в камыши, и травля началась.

Охотники были в сборе, поджидая появления странного животного, как вдруг оно выскочило из камышей, окровавленное и преследуемое десятью или пятнадцатью собаками. Оно было вооружено тяжелой дубиной, которой отбивалось от собак. Охотники онемели от удивления; затем бросились к нему; животное, увидев их, издало громкий крик; один из охотников, испуганный, выстрелил в него из ружья; тогда странный зверь прижал к груди волосатую лапу, пошатнулся и упал, воскликнув: — «Да простит вам Бог это убийство!» Подбежав ближе, охотники убедились, что их жертва — человек, покрытый волосами с головы до ног; он был без чувств, но еще жив. Они сожалели о своей оплошности и приложили все старания, чтобы спасти жизнь несчастному страдальцу. Этот невиданный зверь, этот волосатый человек был Финн.