— Я не знаю твоего номера.

— Я запишу его на твой уником. Тут у тебя какое-то сообщение…

— Убей. Опять реклама…

Стук двери. Журчание воды. Сдавленные проклятия. Что-то падает, наверное флакон с гелем. За окном — мерцание силового купола. Взлетная свеча — узкая, блестящая, как шпага. Это круизная яхта «Тариэл». Теперь часа три будет тихо. Если Н’доли вымоется и уйдет — будет тихо.

Она не уходит.

Во всяком случае, не сразу.

— Каково это? — спросил Марк, спускаясь с Н’доли в лифте.

— Что?

— Каково быть дочерью антиса? Ребенком Папы Лусэро?

Н’доли пожала плечами:

— Никаково. Я ни разу не видела отца в большом теле. Это, как ты понимаешь, самоубийство. А в обычном состоянии… Ну, ты сам видел. Удовольствие ниже среднего. К счастью, он шесть месяцев в году сидит в тюрьме…

Портье за стойкой — черные зализанные волосы, щеточка усиков над верхней губой, «червяк» бородки — проводил их взглядом. У портье сегодня случился разрыв шаблона. Он никак не мог взять в толк, что может связывать такую приличную женщину с таким мрачным парнем. Секс? Парень был хорошо сложен — еще бы, не вылазит из спортзала! — но портье не сомневался, что стоит приличной женщине бровью повести, и ей обеспечат выбор белозубых улыбок в одном флаконе с грудой мышц. Бандит, уверился портье. Натуральный бандит. Он ее шантажирует. Ну конечно шантажирует.

Даже не поцеловал на прощание.

V

В номер возвращаться не хотелось. Что там делать? Тупо пялиться в окно? Перебирать бесплатные каналы — боевики-малобюджетки, новости региона?.. За время вынужденного безделья Марк истоптал поселок вдоль и поперек. Здешние улочки были унылыми до тошноты. Стандартной ширины, идеально прямые, они пересекались под углами в девяносто градусов. Покрытие-поглотитель создавало ощущение стерильности: ни соринки, ни камешка. Застройка типовая для лишенных атмосферы планетоидов: коробки жилых блоков повышенной герметичности. Даже при отключении купола любой дом на Снорре мог поддерживать автономный режим жизнеобеспечения в течение месяца.

Достаточно, чтобы дождаться спасателей.

Чтобы случайный прохожий не заблудился в лабиринте улиц-близнецов, два ориентира были видны отовсюду. Плексаноловая спираль космопорта подпирала купол с севера. Серо-стальная башня гостиницы — с юга. Два электрода батареи, скрытой под землей; в какой-то мере так оно и было — в зданиях располагались эмиттеры, поддерживающие силовое поле.

Перед мэрией росли три чахлые елки. Над ними парили оранжевые «солнышки» холодной плазмы, давая необходимый деревьям свет естественного спектра, а вернее, продлевая агонию. Фронтон мэрии украшал диффузионный барельеф «Первопроходцы Тренга». Слои скульптурной группы сменяли друг друга, являя зрителю очередной эпизод освоения планеты. Дальше — жалкий вызов монотонности поселка — начиналась вереница магазинчиков. Здесь продавались фрагменты, вытяжки и готовые изделия из всего, что бегало, летало, плавало или росло на Тренге. Клыки махайрода, когти тираннозавра, плащи из перьев эпиорниса, куртки из шкуры трицератопса. Пятидесятиградусные дистилляты из папоротников, хвощей и плодов псевдопальм…

Дальним концом улица, мигая аттракт-витринами, упиралась в светло-розовый куб поликлиники. У входа в кожно-венерологическое отделение нервно курил гусак Йохан. Узрев Марка, Йохан глубоко затянулся, икнул, бросил окурок мимо утилизатора и нырнул внутрь.

Н’доли не зря перестраховывалась, беря у Марка анализы. На Тренге легко было подхватить всякую дрянь, начиная с гонореи. Странно, что сегодня вудуни об анализах и не заикнулась. Доверяет? Забыла анализатор? Сколько они не виделись? Три недели. На спутнике он десять дней. Откуда ей знать, с кем он за это время успел переспать?

«Ни с кем не успел!» — рыкнуло мужское эго самца.

Марк досадливо отмахнулся. Ей-то откуда знать? «Можешь в тестах поучаствовать, — вспомнил он. — Оплата сдельная, по двойным ставкам…» На Китте удалось бы повидаться с дядей. Неужели бывший гард-легат Тумидус тоже участвует в тестах? Подрабатывает от случая к случаю? О, им бы нашлось о чем поговорить: изгнаннику, лишенному расового статуса, и курсанту, выпертому из военного училища! Хотя вряд ли дядя нуждается в подработке. Коллантариям хорошо платят. Особенно уроженцам Помпилии. Ведь коллантарии — больше не помпилианцы.

…Неужели он это сказал?!

«Мы, волки! Это противно нашей природе…» А дядя, значит, не волк? Беззубый пес?! Тот, кем Марк восхищался, от кого не захотел отречься; тот, кого он сегодня предал. Легко и буднично, мимоходом, споря в постели с инораской. Предал — и даже не заметил!

Кто ты, парень, после этого?

Он остановился, едва не упершись лбом в стену. Тупик. Глухой, беспросветный тупик. За его спиной из «трипперного цеха» вышел усатый коротышка — приятель Йохана. Увидев Марка, коротышка уныло развел руками: вот, мол, такие дела. Чуть не привез жене подарочек от шлюхи… Марк кивнул, делая вид, что сочувствует, и пошел, считай, побежал обратно. Возле мэрии он свернул налево, не желая возвращаться прежним путем.

Другие улочки; дешевое эрзац-разнообразие.

Мир — несправедливый, но в целом понятный — рушился в сознании Марка. Н’доли ставит его дядю в пример. Он становится на защиту сенаторов, превративших Гая Тумидуса во врага Отечества. Он упирается, Н’доли предлагает выход… Не важно, что для помпилианца в обычной ситуации такой выход неприемлем. Дочь Папы Лусэро судит со своей точки зрения… Дяде не оставили выбора, вышвырнув за пределы Помпилии. Марка тоже лишили выбора и в итоге выгнали из училища. Из жизни, без которой он не мыслил себя. Дядя обосновался на Китте. Н’доли звала Марка туда же…

«Очнись, придурок! Никто не тащит тебя в коллантарии. Тебе предложили работу. А дядю Н’доли привела в пример, потому что с ним знакома. Она считает, что колланты — это выход. Для нее это не предательство расы, а решение проблемы…»

Из ангара раздался скрежещущий вопль птеранодона. Казалось, рвали в клочья ржавое железо. От неожиданности Марк споткнулся на ровном месте. Здесь начинался грузовой сектор космопорта, где пойманные обитатели Тренга томились в ожидании отправки в зоопарки и институты Ойкумены. Динозавры, махайроды, паллюски — подопытные кролики, материал для лабораторий.

«А ты сам?»

Почему Н’доли не взяла у него анализы сегодня? Гвоздем застряв в голове, эта мысль не давала покоя. Марка зациклило, рассуждения шли по кругу, и круг состоял из бесконечных болезненных уколов: «солдатские» и «офицерские» инъекции доктора Туллия, вудуни со своим анализатором, медосмотр при отчислении, тесты «по двойным ставкам»… Временами из круговерти выныривал штандарт-вексиллярий, которому Марк давал подписки о неразглашении.

«Неужели меня вербовали? В охрану фармкорпорации? Держи карман шире! На Китте что, своих парней мало, чтобы с Тренга приглашать? Как Н’доли меня нашла? Наняла частного сыщика? Сама бегала, всех расспрашивала? Так потрахаться приспичило, причем со мной и больше ни с кем?»