— Это салют в честь мира, подписанного императором Наполеоном, — ответили ему стражники.

— О, мой бог, — воскликнул Штапс, поднимая руки к небу, — как же я тебе благодарен! Мир наконец-то заключен, я же так и не стал убийцей!

В два часа дня его повели к месту казни, а в четыре часа его уже не было в живых.

Юный Фридрих Штапс принял смерть как герой. Когда его поставили перед шеренгой солдат, он воскликнул:

— Да здравствует свобода! Да здравствует Германия! Смерть тирану!

* * *

В тот же день, 16 октября, Наполеон покинул Шёнбрунн и отправился в Баварию, где его ждал для переговоров местный правитель. Погода была великолепная. Любуясь чудесным пейзажем, Наполеон вдруг услышал выстрелы. Он удивленно посмотрел на генерала Савари и спросил его, что это может означать.

Савари осведомился у своих адъютантов, и те предположили, что, должно быть, это казнили того мальчишку, который пытался убить императора во время смотра.

— Ах! — сказал Наполеон. — Вот она — несчастная жертва этих тайных обществ, которыми наводнена Германия! Когда-нибудь надо будет истребить их всех!

Потом Наполеон долго не мог забыть Штапса.

— Этот несчастный не выходит у меня из головы, — говорил он. — Когда я о нем думаю, мысли мои теряются. Все-таки это выше моего разумения!

Писатель Д.С. Мережковский по этому поводу замечает:

«Может быть, на допросе Штапса Наполеон понял, что воюет уже не с царями, а с народами».

Французский историк Андре Кастело придерживается иного мнения. Называя Штапса убийцей, он иронично заключает это слово в кавычки:

«Император приказал расстрелять своего "убийцу". Но, как ни странно, он так ничего и не понял. Он не понял, что стал деспотом Европы и лишь констатировал факт: он и его громадная империя зависят от кинжала какого-то психа!»

Генерал Савари в своих «Мемуарах…» назвал Штапса фанатиком, но тоже отметил, что судьба казавшейся всем незыблемой империи Наполеона на самом деле зависела от какой-то случайности:

«Эта странная авантюра заставила меня задуматься: все увидели, какой малости не хватило, чтобы она завершилась успехом, и я стал опасаться, что пример этого юного фанатика найдет последователей. Но так как все рано или поздно забывается, постепенно забылось и это дело».

* * *

Министр полиции Фуше в это время не прекращал своей активной деятельности во Франции. Его биограф Стефан Цвейг пишет:

«Фуше был единственным, кто в весьма критический момент, среди всеобщего смятения, действовал своевременно и разумно ради спасения отечества. И Наполеон не может отказать ему в почести, которую он оказал уже столь многим. Теперь, когда на французской почве, обильно удобренной кровью, выросло новое дворянство, когда получили титулы все генералы, министры и приближенные, настала очередь и для Фуше, старого врага аристократии, вступить в ее ряды».

Сначала он получил графский титул, и вот теперь, осенью 1809 года, Наполеон даровал ему титул герцога Отрантского.

Для находившихся рядом с человеком, подобным Наполеону, выбор был невелик: либо стушеваться и дать его величию полностью затмить себя как личность, либо попытаться последовать его примеру и напрячь все силы ради возвышения. В первом случае человек неизбежно становился рабом императора, во втором — его соперником. Выдающаяся личность, вроде Наполеона, не терпит половинчатости.

Жозеф Фуше явно не относился к людям первой категории. Напротив, это был человек умный, волевой и ненасытный. Подобно Наполеону, он постоянно стремится расширить границы своей власти и не был способен к мирному и уютному самодовольству.

Наполеон, ведя бесконечные войны, подолгу отсутствовал. Историки подсчитали: с начала Аустерлицкой кампании 1805 года и до возвращения в Париж после сражения при Ваграме в 1809 году он пробыл за пределами Франции 750 дней. В это время Фуше, постоянно находившийся в Париже, мог распоряжаться по собственному усмотрению, принимать смелые решения, властвовать. По сути, он оставался единственным человеком, ответственным за безопасность страны.

Сам Фуше в своих «Мемуарах…» писал:

«Никогда я не обладал такой властью и такой большой ответственностью в связи с важностью исполняемых мною функций. Я в некотором роде представлял собой премьер-министра».

Историк Жан Саван идет еще дальше и утверждает:

«Фуше в действительности управлял страной. С ним советовались остальные министры. Фуше был настоящим вице-императором».

На самом деле, Наполеон поручил Фуше временно исполнять функции министра внутренних дел. Будучи министром полиции, он с упоением следил за недовольными, составлял из шпионских донесений ежедневные бюллетени.

Историк Е.Б. Черняк по этому поводу констатирует:

«Фуше превратился в силу. Перед ним, посвященным во все закулисные стороны жизни великих мира сего и их слабости, испытывали больший страх, чем перед самим императором».

Его интересовало буквально все. Но, помимо этого, он еще вел набор в национальную гвардию, боролся с вражескими десантами, рассылал приказы в департаменты, возбуждал во французах патриотизм.

В самом деле, в стране было неспокойно: вновь заволновалась Вандея, начались проблемы в соседней Бельгии, оппозиционеры подняли голову в самом Париже. Война в Германии затягивалась, и англичане подготовили и в конце июля 1809 года осуществили десантную операцию, захватив остров Вальхерн, расположенный близ берегов голландской провинции Зеландия.

Фуше в своих «Мемуарах…» без ложной скромности написал:

«Наделенный на время отсутствия императора большей частью его полномочий, я пробудил энергию в Совете, душой которого я был, и заставил принять ряд серьезных мер. Нельзя было терять время: Бельгию следовало спасти. Войск, которыми мы располагали, было недостаточно, чтобы обезопасить эту важную часть империи. Я распорядился, но без согласия императора, чтобы в Париже и в нескольких северных департаментах был декретирован немедленный и чрезвычайный набор в национальную гвардию. По этому поводу я направил циркуляр, в котором была следующая фраза: "Докажем Европе, что, если гений Наполеона может придать блеск Франции, его присутствие необязательно для того, чтобы отразить врага"».