Но в этот раз я недооценила реакцию непрошеного поклонника. Не успела я закончить фразу, как он цепко ухватил меня за полу пальто. Я даже «ой!» сказать не успела, как оказалась прижатой к грязной стене какого-то дома. Как назло, место, где придурок напал на меня, напоминало декорацию к фильму ужасов, оно словно было спланировано московскими архитекторами именно в интересах убийц, грабителей и уличных приставал. Вокруг — ни души, оживленная трасса — далеко, за сквером.

Моей первой мыслью было отчаянное сожаление по поводу испачканного пальто. Как-то в голове не укладывалось, что хамоватый, неизвестно откуда взявшийся тип представляет прямую угрозу не только для моего гардероба, но и для меня самой. Как и все оптимисты, я в глубине души никогда не верила, что ужасы, по мотивам которых снимаются детективы, могут произойти именно со мной.

— Что ты себе позволяешь, шалава? — прошипел он, наклонившись низко к моему лицу. От него мерзко попахивало чесноком и лосьоном для бритья «Олд Спайс».

— Извините, — пробормотала я, надеясь, что этот символ оскорбленной мужественности наконец оставит меня в покое, — мне надо идти.

— Извинений недостаточно, — помотал вихрастой головой он, — ты меня оскорбила. Мне был нанесен моральный ущерб.

Наверное, это было не к месту, но я глупо хихикнула. Надо же, какие слова мы знаем! Непринужденно упомянутый формальный юридический оборот как-то не вязался ни с его внешним видом, ни с его запахом, ни с его поведением, в конце концов.

— Еще смеется, стерва, — разозлился он.

— Послушайте, я сейчас милицию позову, — пригрозила я, но осеклась, увидев, как сверкнуло в его руках лезвие ножа.

Вот в тот момент мне стало действительно страшно. Неужели все это и правда происходит со мной?! Всего несколько часов назад я слонялась по «дьюти-фри», скупая нарядные бутылки и совершенно не нужные мне очередные духи. А сейчас стою в темной подворотне и трясусь от страха, глядя на нож, который красноречиво уперся мне в бок и, похоже, порвал-таки многострадальное пальто.

— Оскорбила — заплати, — прошипел мой обидчик.

Я с готовностью потянулась за кошельком. Эх, хорошо, что львиная доля средств была оставлена мною в магазинах. Чемодан он отбирать не станет — это факт. А в кошельке моем — сто долларов плюс какая-то мелочь.

— Куда полезла? Снимай цацки! — скомандовал грабитель, нервно озираясь по сторонам.

— Что? — растерялась я. — Вы имеете в виду мои украшения?

— Я русским языком сказал! Будешь выпендриваться, сдохнешь! А ну, все снимай! И сережки, и кулон!

Я накрыла ладонью подаренный Аланом дешевенький кулончик из самоварного золота и полудрагоценных камней. С одной стороны, невелика потеря — я все равно ни за что не стала бы такое носить. С другой — я же собиралась положить подарок в шкатулку и время от времени любоваться на него и умиляться отсутствию вкуса дарителя. Все же это был не просто дурацкий комплект, это был подарок Алана!

— Послушайте, это ничего не стоит, — хрипло сказала я, — посмотрите сами, это даже не золото. Но у меня есть деньги, я могу отдать.

— Гони деньги! — быстро согласился он, и я с готовностью распахнула перед ним портмоне, которое он тут же убрал в карман.

— Молодец. А теперь гони цацки!

— Но мы же договорились, — попробовала возмутиться я.

Однако выражение лица «переговорщика» свидетельствовало о том, что шутить он не будет.

Вздохнув, я расстегнула сережки и по одной положила их на его шершавую короткопалую ладонь. За ними последовал и кулончик. Злые слезы навернулись на мои глаза. А ему — хоть бы что. Небрежно спрятал мои сокровища в карман и был таков, я даже не успела понять, в какую сторону он побежал.

Обессиленная, я прислонилась к стене дома. Мне уже было наплевать даже на чистоту пальто. Ну почему я не поехала на такси? Ну зачем меня угораздило почти ночью пойти именно этой дорогой?

— Девушка, вам плохо?

Я вздрогнула. Прямо передо мной стоял невысокий мужчина в дешевой куртке, в его руках был поводок, на другом конце которого рвалась на волю, поскуливая от нетерпения, приветливая рыжая такса.

— Все нормально, — пробормотала я. Стоит ли нагружать доброго самаритянина своими проблемами? Чем он может мне помочь — разве что услужливо предложит свой мобильник, чтобы я могла позвонить в милицию. Только вот почему-то я слабо верю в то, что милиция найдет моего обидчика. Уж больно профессионально тот сработал, вряд ли он из тех, кто таким незамысловатым образом собирает средства на бутылку ларечного пива.

— Помощь не нужна?

— Да нет, спасибо. Наверное, давление.

— Вы поосторожнее, — предупредил хозяин таксы, — место здесь нехорошее, малолюдное. Не стоит разгуливать здесь одной, тем более в таком красивом пальтишке.

— Спасибо за предупреждение, — чудовищным усилием воли я заставила себя улыбнуться, — главное, что оно своевременно.

* * *

В тот вечер и стартовала моя вязкая депрессия. Я, конечно же, рассказала о неприятном инциденте Алану. Он жутко перепугался и долго обещал купить мне такой же комплект, а я беспомощно плакала в телефонную трубку, чувствуя себя одинокой и потерянной. Не надо мне комплекта, ни дешевенького из лавки бижутерии, ни брильянтового из магазина «Тиффани». Дайте мне только плечо, на которое я могла бы опереться, когда мне так плохо. Разве я прошу о чем-то сверхъестественном?

— Я к тебе приеду, — решился Алан, — только я смогу не раньше, чем через две недели. У меня срочная работа, ничего не могу поделать.

Через две недели, так через две — флегматично думала я, стараясь, чтобы мой телефонной голос не дрожал, и тыльной стороной ладони вытирая слезы. Главное — мне есть, на что надеяться. Будущее ободрительно подмигивает мне, словно далекий маяк заплутавшему кораблю.

* * *

Зато настоящее продолжало подкидывать мне пренеприятнейшие сюрпризы.

На следующий день после позорного ограбления я появилась на работе, и первым, кого я увидела, была… моя «заклятая подруга» Жанна. Она по-свойски расположилась в моем кабинете, заняв мое кресло, попивая кофе из моей кружки и лениво почитывая один из моих модных журналов, которые я храню в верхнем ящике стола.

Увидев ее, я даже перепугалась, потому что логических причин для появления этой очковой змеи в редакции не было. Даже когда мы дружили, она редко приходила ко мне на работу. А сейчас вот заявилась — как ни в чем не бывало, к тому же без предварительного звонка.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась я.

— Поздоровалась бы хоть, — улыбнулась Жанна, — я уж думала, что тебя не дождусь. Твой начальник сообщил, что раньше обеда ты на работе не появляешься.

— Ты бы больше моего начальника слушала, он бы тебе и не то про меня сообщил, — пробурчала я, не к месту вспомнив случайно увиденный в Венеции телерепортаж, — дай-ка мне лучше кофе.