— Я тебя не понимаю, — сказал он и бросил письмо на стол. — Здесь ты просишь меня, чтобы я поскорее отсюда уехал, поскольку многие меня ненавидят.

— Да-да, — подтвердила девушка. — Но это было написано, когда я думала, что сэр Лоуренс мне доверяет. Я считала своим долгом остаться с ним, поскольку он, вопреки всем слухам, не отверг меня. А теперь я понимаю, что им руководило, и считаю себя свободной от всех обязательств и обещаний. Эти обязательства были даны за меня в том возрасте, когда я еще ничего не понимала.

Верити прервалась и с мольбой во взгляде посмотрела на Доминика.

— Но среди них были обещания, которые ты могла и не давать, — после долгой паузы медленно произнес Доминик. — Они тебе ничего, кроме несчастья, принести не могли. Молю Бога, чтобы свобода, которую ты обрела, пошла тебе во благо.

— Об этом я и мечтаю, — тихо сказала Верити. Не дождавшись от Фейна ответа, она продолжала: — Доминик, я хочу домой. Обратно в дедушкин дом, который теперь стал моим.

Верити вопросительно посмотрела на Фейна. Но он снова промолчал.

— Ты меня туда отвезешь? — спросила она.

Доминик побледнел. Он долго смотрел на пламя свечи. И наконец произнес:

— Хорошо, я отвезу тебя в Мэнтон-Лейси. Но это может сделать и лорд Армистон. Он с огромной радостью предоставит карету и под надежной охраной проводит тебя до самого дома. Я же таких удобств предоставить не могу.

По глазам Верити было заметно, что она растерялась. Но Доминик смотрел в сторону и не увидел этого.

— Лорд Армистон и его сестра — очень добрые люди, — с трудом скрывая волнение, ответила девушка. — Но я бы не хотела злоупотреблять их добротой. К тому же ты убедился, что мне для поездок вовсе не требуется удобный экипаж и многочисленные слуги. Разве не так?

— Да, я знаю, что, когда тебе бывает трудно, ты никому не жалуешься, — ответил Доминик. — Но на этот раз тебе незачем терпеть неудобства. У тебя есть друзья, которые сделают твою поездку приятной. А мне надо идти своей дорогой.

— Никто лучше тебя обо мне все равно не позаботится, — возразила Верити. Голос ее от волнения сильно дрожал. — Ты так ничего и не понял. Почему ты не хочешь мне помочь?

Она в отчаянии сжала руки. Ее взгляд упал на лежавшее на столе письмо. Девушка тяжело вздохнула и, обойдя разделявший их стол, встала рядом с Фейном.

— Я кое-что скажу тебе, Доминик, — произнесла она тихо. — Знаешь, когда я впервые услышала, какие вокруг нас ходят слухи, я даже обрадовалась. Ведь эти разговоры означали конец нашей помолвки с сэром Лоуренсом. Мне было все равно, какая о нас с тобой пойдет молва. Скандала я нисколько не боялась, главное — обрести свободу. Но потом сэр Лоуренс сказал, что скандал его не пугает и в сплетни о нас он не верит. Я была предназначена ему в жены и решила не нарушать данное моим дедушкой обещание стать его женой. Чего бы мне это ни стоило. И вот я послала тебе это письмо. Далось оно мне совсем не легко. Отправив его, я потом весь день об этом жалела.

Как только Верити замолчала, Доминик повернул голову и посмотрел на девушку. Противоречивые чувства разрывали ему душу — любовь к Верити и сознание того, что их разделяет глубокая пропасть. Резкий контраст в их положении Фейн отметил еще в Лондоне. Она принадлежала к другому миру, вход в который для него был закрыт. Однако он может войти в него, если последует совету Дианы Холланд.

«Ваше будущее у вас в руках!» — эта фраза, произнесенная Дианой, уже в который раз вспомнилась Доминику. Но что он, бедняк и вечный неудачник, мог предложить такой девушке, как Верити Холланд? Он нисколько не сомневался в ее любви. Но это чувство, полагал Доминик, было вызвано сложившейся ситуацией. «Пройдет время, — думал он, — страсти улягутся, и у Верити наступит период раскаяния. С детских лет помолвленная, она жила под надежной опекой деда и мало что видела. Я охранял ее, ради нее рисковал жизнью, отказался от мщения и даже убил человека. Неудивительно, что чувство благодарности, которое испытала ко мне Верити, она по наивности приняла за любовь. Она увидела во мне героя. А какой я герой? Молодой маркиз Армистон — вот кто для нее идеальный муж. Он богат, красив и принадлежит к тому же кругу, что и Верити».

— Диане не надо было хитрить, — тихо произнесла Верити. — Скажи она мне вчера, что у нее на уме, я бы всю жизнь благодарила ее.

Доминик помотал головой.

— Нечего ее благодарить, — возразил он. — Кто знает, что из этого получилось бы. Ты, Верити, еще очень молода. На твою долю выпали тяжкие испытания, и теперь тебе все мужчины, кроме меня, кажутся злодеями. Но во всех нас есть как хорошее, так и дурное. Я не герой, каким ты меня себе представляешь. Не забывай, с какой целью я вывез тебя из Лондона. Ведь я же собирался использовать тебя в качестве приманки.

— Я все помню, — ответила Верити. — Скажи, почему ты хочешь выглядеть в моих глазах хуже, чем есть? Неужели ты не понимаешь, что никто на свете не может заставить меня в тебе разочароваться? Сердце подсказывает мне, что ты…

— Сердце — плохой советчик, — резко прервал ее Доминик. — В таких случаях лучше полагаться на разум. Тогда будет меньше риска обмануться.

Возникла пауза. Наступившую тишину нарушали лишь завывания ветра. От внезапного сквозняка пламя свечи затрепетало, и на стене запрыгали черные тени. Письмо медленно поползло по столу, на мгновение остановилось у края и упало на пол.

Девушка следила за ним невидящими глазами.

— Что же мне теперь делать? — неуверенно произнесла она.

— Возвращаться в свой мир, — ответил Доминик. — Наша встреча — всего лишь ирония судьбы. Дот и все. Я живу прошлым, этим заросшим плесенью домом с его духами и привидениями, а в настоящем места мне нет. Посмотри на меня, Верити! Хорошенько посмотри! Неужели ты не понимаешь, что я нищий, потерявший все неудачник? Единственное, что у меня осталось, — это моя шпага, оружие, которым я еще способен защитить свою честь.

Девушка смотрела на него, широко раскрыв глаза. Каждое произнесенное им слово отдавалось в ее сердце болью.

— Да, я смотрю и вижу в тебе человека, которого люблю, который, уверена, меня тоже любит, хотя бы немного. Но он настолько горд, что скорее разрушит наше счастье, чем поступится своей гордостью.

— Гордостью? — тихо произнес Доминик. — Боже праведный! О какой гордости может идти речь?

— О твоей, — тихо ответила Верити. — Неужели вся проблема в том, что у меня есть земли, деньги, драгоценности, а у тебя ничего этого нет? Скажи мне, только честно, если бы было наоборот, ты бы от меня отказался?

— Ни за что! — воскликнул Доминик. — Но мужчина, предлагающий женщине свою руку и сердце, обязан хоть что-то иметь за душой. Он не должен быть нахлебником. Он не может жить в доме жены на ее средства. Если желание обеспечить жене достойную жизнь ты считаешь гордостью, то да, я очень горд. Так что будет лучше, если мы расстанемся.

— Я так не считаю! — в отчаянии воскликнула девушка. — Почему несколько акров земли и мешки с золотом должны встать между нами? Они же достались мне в наследство! Ну разве моя вина в том, что я богата? Доминик, без тебя я пропаду! Без тебя я ничто!