В то же время, отчасти он понимал причину. Полная утрата моральных ориентиров, крушение мира и многие ринулись к старому и привычному, хватаясь хотя бы за такие соломинки. Мир разваливался и религии, возможно, увидели свой шанс воспрять и снова захватить власть, как уже было когда-то.

— Это потому, что Мекку и Медину тоже сравняли с землей, - подала голос Виолетта, — вот они и ринулись мстить, собирались уничтожить Папу Римского в ответ!

— А почему не Иерусалим?

— Так его тоже уничтожили ударами ракет!

— Вовсе не поэтому, это было просто продолжение миграции, которая началась еще до двадцать первого века!

— Не миграция, а беженцы, - поправил Михаил. – Тогда там постоянно шли войны и всякие цветные революции, и люди бежали с Ближнего Востока в Европу.

— Цветные – это по цвету кожи? – вдруг спросила Паула и пояснила. – Мы пытаемся обходиться без сети в таких вопросах, как в ту эпоху.

— В мою эпоху, - хохотнул Михаил, - уже была сеть, просто запрос занял бы время, пока извлек бы смартфон, открыл поисковик или вызвал бы голосового помощника.

— Но если религии одряхлели, то почему тогда продолжались войны?

— С чего бы им вообще воевать? – изумился Арман. – Разве не призывали они к миру и любви?

— Вот ты даешь! Ведь в те времена правили полжисты! Они всюду говорили о своем честном слове, а сами его не держали!

— Еще как держали и заключали контракты!

— Говорили о любви, а сами воевали, разве нынешние не поступаю так же?

Михаил прислушивался, изумляясь мысленно. Да, старые мировые религии отступили и почти (но не совсем) умерли со старым миром, но на их месте возникли новые. Масса новых сект, как сказали бы во времена Лошадкина, только без деструктивных методов воздействия на мозги, оболванивания и прочего. Тех, кто пытался действовать старыми методами, безжалостно уничтожали, как угрозу для общества.

Действительно безжалостно.

— Да я тебе говорю, цифисты еще всем покажут! – кричал воодушевленно Ричард. – Они самые многочисленные!

Цифистами называли тех, кто поклонялся цифровому разуму. Они считали ИИ божеством, ИП – его слугами и провозгласителями воли, и поэтому обходились без них в своих домах, так как не считали себя вправе командовать слугами объекта своего поклонения.

Какая-то несусветная глупость, на взгляд Михаила, но не глупее желающих отправиться в услужение к инопланетянам или верующих в силу своего разума и пытающихся вызвать в себе сверхсилы или тех, кто поклонялся энергонию, как зримому воплощению воли бога. Или богов, политеизм тоже распространился на волне отрицания монотеизма старого мира.

— Ничего они не покажут! – возражала Паула. – Они даже в Башню не играют!

— Во что? – невольно спросил Михаил.

Тема развлечений пролетела мимо него, потому что он сам стремился в другую сторону. В то же время, в новом мире не чурались развлечений, во всех формах и размерах, но в то же время проявляли сдержанность. Кто не сдерживался, просаживал кредиты, падал в рейтинге и в общем, катился на дно. Все, как во времена Михаила, только с иным оттенком.

— Ты…, - Паула посмотрела на него, округлив глаза, затем вспомнила и рассмеялась.

— Хорошо, хоть не вы, а то бы постарел еще на сотню лет! – рассмеялся Михаил в ответ.

Они «заселялись», с шумом и гамом, на который выглядывали недовольные соседи - ожмики. Некоторые тут же вступали в разговор, Паула и ее друзья откликались, похоже никто из них не страдал предубеждениями против ожмиков. При этом они продолжали объяснять про Башню, крупнейшую из виртуальных игр нового поколения с полным погружением.

Там требовалась не просто манопа с голограммами, но еще и выплачивать по сотне кредитов в месяц, а также иметь рейтинг не меньше пятидесяти. Вроде мелочь, но вот у Михаила такого не было, а уж ожмикам подобное и не снилось, тут требовалась работа, квалификация, да не по мензе, и сила воли, чтобы не уйти в подобное с головой и продолжать поддерживать планку.

Башня, она же вавилонская башня или башня бога, как ее еще называли, опиралась как раз на тот самый миф о башне, которую строили люди, чтобы добраться до неба, но бог смешал им языки, они перестали понимать друг друга и строительство прервалось, а башня рухнула. В новом мире зашли с другого угла, живым предстояло выстроить башню в условиях, когда им мешали все вокруг. Кооперация, совместное строительство, развитие производств, отражение набегов и нападений с небес, изучение языков, чтобы понимать друг друга, и расчеты, дабы башня не рухнула, и так далее.

— Ого, как все серьезно, - искренне заметил Михаил. – Так вы все играете в нее?

— Да, - радостно подтвердил Ричард, а Паула закивала.

Арман возился в соседней комнате, все порываясь переставить стены, Виолетта общалась с парой ожмиков снаружи. Михаил всем телом ощущал шум и жизнь многоэтажного дома, словно за сотню лет так и не научились бороться с вибрациями и шумом.

— Там я и заинтересовался темой религий и их воинственности, - добавил Ричард, - начал разбирать историю этих религиозных войн, случившихся в период хаоса, и так мы и оказались здесь!

— Точнее говоря, именно эти войны отчасти и предопределили наступление периода хаоса, когда даже старые религии уже не могли вести людей, лишь топили все вокруг в крови.

— Да вся их история начиналась с крови…, - начал возражать Ричард и они снова заспорили.

Михаил не стал слушать, покрутил слегка головой и отошел в сторону. В общем-то не так уж много ему и требовалось, если подумать, небольшой уголок, дабы присесть и погрузиться в сеть, и чтобы никто не трогал. Последнего можно было достичь, объявив режим приватности, пусть и без отгораживания голограммами, но все равно Михаил еще явно не адаптировался до конца. Ему требовалось нечто физически преграждающее взгляд остальных, чтобы сидеть не на виду, дабы его волновали мысли о разглядывании посторонними во время учебы.

В новом мире к этому вопросу относились равнодушней, хотя и не все, и это слегка изумляло Михаила поначалу. Ставить общество выше и потом плевать на его мнение? Затем до него дошло, что равнодушие было вызвано тем, что подобное поведение – не обращать внимания на внешний вид – вписывалось в нормы. Ну ходит живой голым, что такого? Кожа не того цвета? Инопланетянин? Плевать.