раз выступали против попыток буржуазной пропаганды злонамеренно использовать этот термин, подорвать веру в добрососедские отношения между Финляндией и Советским Союзом. Они готовы

«использовать данный термин, если под ним ясно и недвусмысленно подразумеваются дружеские и добрососедские взаимоотношения двух – большого и малого – государств, отношения сотрудничества в экономической, культурной и других областях, короче говоря, отношения, основанные на принципе мирного и конструктивного сосуществования государств с различным общественно-экономическим строем при строгом соблюдении правил невмешательства во внутренние дела и государственного суверенитета»

(Минккинен, 1979, 178),

какими на деле и являются отношения между Финляндией и СССР.

Проблеме выбора слова в буржуазной пропаганде всегда уделялось особое внимание. Тщательно изучаются различные социологические и психологические аспекты употребления языковых знаков, определяется сила их эмоционального воздействия на аудиторию. И не случайно бывший президент США Дж. Форд исключил из своего политического лексикона слово «детант» (détente), соответствующее в русском языке понятию «разрядка». По-видимому, слишком большой эмоциональный заряд заключен в этом слове, с которым связаны надежды народов на прочный и длительный мир на земле.

О том, какую роль придает официальная власть Вашингтона языковым средствам выражения, пишет в своей книге «Strictly Speaking» (New York, 1975) известный американский журналист и комментатор Эдвин Ньюмэн. Речь идет об агрессии США в Индокитае, о вторжении американских войск на территорию Лаоса, которое официальная власть и буржуазная пропаганда США пытались замаскировать словесно, заменяя слово invasion «вторжение», «интервенция» менее употребительным incursion, рассчитывая, по-видимому, на то, что оно не вызовет столь резкой реакции со стороны американской общественности:

«In February, 1971, South Vietnamese ground forces, with American air support, moved into Laos. Rarely had the importance the government attached to language been made so clear. An INCURSION, Washington called it, and there were official objections to our calling it an INVASION, evidently in the belief that INCURSION implied something softer than INVASION did, and that an INCURSION was permissible where perhaps an INVASION was not» (p. 83).

Лингвистические средства идеологического воздействия на массы многообразны. Обработка общественного мнения в интересах американского империализма ведется различными путями. Здесь и искусное манипулирование бинарными оппозициями типа Ins – Outs (политическая партия, находящаяся у власти, и оппозиционная партия), Have – Have-not Nations (индустриально развитые и экономически отсталые страны), Hard-liners – Soft-liners («защитники» политики «сдерживания коммунизма» и сторонники разрядки международной напряженности) и т.п.; и злоупотребление словообразовательными возможностями языка (например, использование стилистически сниженных суффиксов -ie, -itis, -nik, -monger для обозначения понятий, связанных с борьбой демократических сил в США): commie «коммунист», leftie «левый», «сторонник радикальных взглядов», peace-itis «активное участие в движении за мир» (букв. «одержимость миром»), peacenik «борец за мир», «сторонник мира», Vietnik «активный участник антивоенных демонстраций» (в знак протеста против агрессии США во Вьетнаме), peacemonger «сторонник мира» и др.; и, наконец, целенаправленный отбор слов с определенной стилистической окраской (как правило, отрицательной при описании действий идеологического противника): так, буржуазная пропаганда в интерпретации американских идеологов лишь «сообщает факты» (communicates the facts), «распространяет информацию» (disseminates information), «оглашает правду» (publicizes the truth) или «доводит что-либо до сведения народа» (gets the message to the people), в то время как идеологический противник «умышленно искажает факты» (engages in deliberate distortion of facts), использует «заведомую ложь» (the big lie), «дымовую завесу» (smokescreen) и, конечно же, «пропаганду» (propaganda). В результате семантического манипулирования

«стирается грань между некоторыми полярными понятиями и словами, обозначающими их, тем самым делается попытка стереть эти различия в реальной жизни, аполитизировать их, лишить их духа классовости»

(Стриженко, 1979, 27).

В последнее время заметно усилилась тенденция к замене повседневных, стилистически нейтральных слов наукообразными словами, нагромождение которых в информации нарушает логическую связь явлений, затемняет истинный смысл происходящего, затуманивает сознание людей. Среди многочисленных примеров: community – target area, thinking – conceptualization, cause – dependent or exogenous variable, reaction – feedback, limit – parameter, leadership – managerial skills, framework – infrastructure, current affairs – relevant scenarios, contribution – input, things that are good (bad) for somebody – positive (negative) externatities и др.

Таким образом, на вооружении американских идеологов – мощный арсенал средств идеологического воздействия на массы. Политические стереотипы, распространяемые средствами массовой информации США, злоупотребление прагматическими аспектами языка, беззастенчивое манипулирование его словообразовательными возможностями несут откровенно пропагандистский заряд. С помощью изощренных методов идеологической обработки пропагандистские службы США стремятся отравить сознание людей клеветой на реальный социализм, нейтрализовать его растущее влияние в мире, очернить советскую действительность, укрепить идеологические основы империализма, замаскировать его грабительскую, антигуманную сущность.

В условиях обострения идеологической борьбы на международной арене долг каждого советского человека – повышать политическую бдительность, разоблачать происки империалистической пропаганды, любые попытки фальсификации действительности, противопоставить

«подрывной политической и идеологической деятельности классового противника, его злобной клевете на социализм непоколебимую сплоченность, могучее идейное единство своих рядов…»

(О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы, 1979 г.).

2.3 Идеологический компонент в значении слова

В жизни современного общества все большее научное и практическое значение приобретает проблема взаимоотношений языка и идеологии. В отечественной лингвистике эта проблема в общих чертах была сформулирована и начала разрабатываться в 20 – 30-х годах нынешнего века (см., напр.: Волошинов, 1929; Шор, 1926). В последнее время интерес к ней усилился (см., напр.: Дешериев, 1977; Крючкова, 1976).

Идеология как

«система идей и теорий, ценностей и норм, идеалов и декретов действия, выражающих интересы, цели и задачи определенного общественного класса, способствующих закреплению или устранению существующих общественных отношений»

(Яковлев, 1979, 9),

может существовать только на основании естественного языка. Языковым знаком, который наиболее полно и универсально приспособлен для формирования единиц идеологической системы (идеологем), выступает слово как оптимальное сочетание компактной звуковой формы и довольно абстрактного идеального содержания. Следовательно, особое внимание исследователи взаимоотношений языка и идеологии должны уделять вопросу отражения идеологии в лексико-семантической системе языка (этому, в частности, посвящена бóльшая часть кандидатской диссертации Т.Б. Крючковой, 1976). Решение данного вопроса предполагает обращение к трем сторонам проблемы: идеологизации слова в речи, выявлению идеологического в слове как элементе лексико-семантической системы языка и к сравнительно-сопоставительному анализу различий в лексико-семантических системах языков в тех обществах, где господствуют разные идеологии. Значительный интерес в этой связи представляет также изучение влияния идеологии на связанную с описанием лексико-семантической системы языка лексикографическую практику в таких обществах.

Нашей целью является исследование сущности и характеристик отражения идеологии в словах языка и речи, изучение различных форм проявления идеологического в лексикографической