Вскоре из Москвы прилетел человек с Лубянки и забрал Александра и Галину Козловых в столицу. Сопровождающий являлся представителем ГУКР Смерш.

Несколько слов о генерале.

О генерал-майоре артиллерии И. А. Суслопарове (1897–1974 гг.) в ГРУ Генштаба ВС СССР ходили легенды. Дело в том, что акт о капитуляции фашистской Германии в 1945 году был подписан дважды!!!

Первый раз это сделал 7 мая 1945 года советский представитель в союзных войсках генерал Иван Суслопаров. За эту инициативу военачальник и в прошлом, перед войной, военный атташе в Париже поплатился своей дальнейшей карьерой. Как рассказывал автору один из сотрудников ГРУ Генштаба, смелость у генерал-майора артиллерии и кавалера трех орденов Красного Знамени Ивана Суслопарова, этого крестьянского парня из вятской глубинки, была просто на грани невероятного. Это был мужественный, честный и преданный чести и долгу офицер.

В условиях всеобщего страха, царившего в огромной стране, когда даже у маршалов дрожали коленки, если Хозяин Кремля вдруг выражал свое недовольство, Иван Алексеевич решился на отчаянный шаг. Не дождавшись ответной шифрованной телеграммы из Москвы, он, официальный представитель Ставки Верховного Главнокомандования в штабе союзнических войск в Париже, поставил свою подпись под актом капитуляции фашистской Германии.

Это случилось в Реймсе еще 7 мая 1945 года в присутствии полпредов СССР, США и Великобритании, а также посланника гросс-адмирала Деница — генерал-полковника вермахта Йодля, которому накануне каким-то чудом удалось на час выбраться из рейхсканцелярии в резиденцию нового калифа в землях Шлезвиг-Гольштейна на севере Германии.

Понимая, что без приказа из Москвы он действует уж слишком самоуверенно и даже самовольно, он оставил за собой право «на маленькое примечание к историческому документу». Суслопаров с мужицкой сметкой прописал, что в случае каких-либо возражений со стороны одного из союзнических государств акт о капитуляции может рассматриваться как предварительный и должен быть перезаключен.

Говорят, узнав об этом, Сталин мудро промолвил:

«Договор, подписанный в Реймсе, нельзя отменить, но его нельзя и признать».

Суслопарова спасло, что Верховный Главнокомандующий не усмотрел в его действиях ничего крамольного. Погорячился только герой войны маршал Г. К. Жуков, отправив генерала в Москву. Он его определил в распоряжение Управления кадров Генштаба…

Перепуганное начальство смелости генералу не простило и отправило бывшего резидента ГРУ в Париже перед Второй мировой войной на преподавательскую работу в Военно-дипломатическую академию. Это была почетная отставка…

* * *

Вернемся к Козлову, которому пришлось долго ждать связника, пока он сам не проложил канал связи с выходом на Лубянку, и действовать самостоятельно, попав в плен к союзникам — американцам.

Вот как пояснял Александр Козлов эту промашку Центра писателю, автору книги «Я убит подо Ржевом» Сергею Турченко:

«Что касается моей операции, то, во-первых, не была отработана связь. Я быстро вошел в доверие к руководству школы, имел уйму нужной Центру информации, но долгое время не имел возможности передавать ее. Была договоренность, что забросят еще одного разведчика — Бориса, и он меня найдет, подойдет и назовет пароль. Все как-то очень непрофессионально, по-книжному. Как будто в детской игре. Конечно, связного я не дождался. Пришлось перевербовывать агентов, отчаянно рисковать, ставить под срыв всю операцию, передавать с ними разведданные.

И еще одно важное упущение — не были предусмотрены мои действия на случай пленения союзными войсками. А это как раз и произошло. Школа отходила все время на запад и в Бисмарке американцы неожиданно настигли ее. Сначала я переоделся в гражданскую одежду, но, выйдя на улицу, был узнан знакомым поляком. Еле уговорил его не выдавать, что я немецкий разведчик. После этого я опять переоделся в немецкую форму, уничтожил все документы, награды, оружие и сдался в плен американцам. Они отвезли в Бельгию в лагерь немецких военнопленных, затем во Францию. Война приближалась к концу, а я не знал, что мне делать. Сказать американцам, что я советский разведчик — я не имел права без санкции. Если бы операция была хорошо продумана, я бы, конечно, не попал в такую ситуацию.

В конце концов, я придумал себе легенду и рассказал ее коменданту лагеря. Суть ее в том, что я — советский разведчик, месяц тому назад в составе группы из 3 человек в немецкой форме, с немецкими документами был выброшен на западный берег реки Одер. Цель — установление расположения оборонительной системы противника, но в связи с наступлением наших и отступлением немцев мы потеряли друг друга.

Я попросил американца предоставить мне возможность встречи с моим командованием. Он обрадовался, что видит союзника, сказав, что немедленно свяжется с командованием. Примерно через неделю меня отвезли в Париж и передали в нашу военную миссию…»

* * *

В Главное управление контрразведки Смерш Александр и Галина попали вместе. Их привезли с аэродрома на машине. Галина захватила материалы на «Сатурн» с собой.

Пока шли по улице Кузнецкий мост увидели у одного из зданий сатуратор — прибор для газированной воды. Их устанавливали на тележках. Столик был застелен клеенкой, на котором стояли две стеклянные колбы для сиропа, круглая мойка с дырочками и ручкой сбоку. По соседству стоял баллон с газом. Сатураторы подключали к водопроводу. Газировщица ставила стакан на мойку донышком вверх, поворачивала ручку, и тонко-упругие струи воды обмывали стакан изнутри. Потом она наливала в него примерно столовую ложку сиропа и заливала шипящей холодной газированной водой.

Понаблюдав за этим достижением человеческой мысли, Александр предложил Галине:

— С каким сиропом желаешь пить?

— Малиновым!

— А я с вишневым… Вишню с детства люблю.

Заплатив по 20 копеек за стакан и утолив жажду, они направились на Лубянку с пропусками в здание № 2.

Зайдя в одну из булочных, они были удивлены специальным приспособлением для резки хлеба. Этот механизм был встроен в прилавок и представлял собой длинное узкое стальное полотно, напоминающее ножовку без зубов, заточенное как нож снизу. Продавец с помощью ручки опускал на подведенные под него батоны и буханки и без особого усилия ровно отрезал нужный кусок. Хлеб продавался на вес! На прилавке стояли весы с гирьками.

— Гильотина?! — удивилась Галина.

— Разумное приспособление. Ножом кухонным не нашинкуешь хлеб ломтиками — руки отсохнут.

— Мудрецы…

— Согласен, — кивнул Александр.

Эти «гильотины» исчезли из быта по советским городам и весям только в 1960-е годы — батоны и буханки стали иметь стандартный вес, точный до грамма…

В Москве Козловы обратили внимание на обилие портретов Сталина — они висели на стенах домов. За стеклами витрин магазинов крупных и малых. А дальше пошла державная логика. Ни одна газета не обходилась без его фотографии.