— И, кстати, — поднял я камень с груди толстяка. — Как ты думаешь, за двухрангового дают тридцать четыре единицы опыта? Вот я и думаю, что не дают.

Я разделил камень на две части, отдав половину Психу.

— Твоя доля. Ты почувствовал его.

Было видно, что Псих не хочет брать опыт. Ему явно пришлось не по душе произошедшее здесь. Что ж, его можно понять. Одно дело — когда ты убиваешь человека в бою. И совсем другое, если перед тобой лежит голый и связанный мужик, который вроде бы не представляет опасности.

— Я не мог рисковать всей группой ради спасения одного человека, — медленно, будто ребенку, стал объяснять я Психу прописную истину. — Я неплохо знаю людей. Поверь мне. Если бы он стоял за спиной во время боя, мне бы пришлось еще думать за неприкрытый тыл. Понимаешь?

Псих молчал.

— Что бы мы с ним сделали? Повесили колокольчик на шею, чтобы он не шлялся, где не попадя? Подумай о наших женщинах. Его не могли остановить стены, на что нам еще стоило надеяться — на его высокие нравственные идеалы? Представь, как он пробирается ночью в квартиру Коры.

Псих вздрогнул и впервые после убийства толстяка посмотрел мне в глаза. Вот! Все-таки умею я красочно что-нибудь рассказывать. Может, действительно книжки начать писать? Если выживу.

— Взять мы его к себе не могли. Но и оставить здесь, чтобы потом невидимку подобрал кто-то из враждующих с нами группировок, идея не очень светлая. Поэтому решение очевидно.

Влажная ладонь Психа сгребла половину опыта и мой напарник тут же поглотил его. Я занялся тем же самым.

6 уровень

17/250 опыта

Вот и слово «опыт» добавили. Что называется, кто ты и куда дел Голос?

— Что теперь? — вывел меня из раздумья Псих.

— Посмотрим, что там есть наверху и обратно.

— А он? — указал на голого мертвеца сосед.

— Что он? — не понял я.

— Его надо похоронить.

Я скривился, но ничего не сказал. Псих и так сейчас был на грани. Однако, как всегда, судьба оказалась благосклонна ко мне, разрешив не заниматься грязной работой. Недалеко, с инфернальной злостью в голосе, завыла собака. Ей вторила другая, третья, четвертая. Блин, да их там целая стая. И что неприятнее всего, с каждой секундой эти мерзкие завывания, точно кого-то живьем разрезали на пилораме, раздавались все ближе.

— Живо в подъезд, — скомандовал я.

И последнее, что увидел, как во двор врываются голодные мускулистые псы.

— Держи дверь, — приказал я Психу, а сам вытащил из инвентаря смотанный полипропиленовый шпагат.

— Ты всегда с собой веревку носишь? — удивился сосед.

— Ага. Только женщинам нашим не говори, еще не так поймут. У меня тут и мыло есть, — пошутил я.

Псих воспринял мое заявление, как должное. Какой серьезный тип. С таким настроем умирать нельзя. Впрочем, я тоже пока не собирался. Ладно, еще повоюем.

За короткое время я привязал бечевку одним концом к дверной ручке, а другой закрепил на перилах. Нет, если бы какой-нибудь монстр дернул дверь на себя, то песец рулю. Однако песики лишь царапали дерево. Ну, оно и понятно. У них же лапки.

Когда мы поднялись на лестничный пролет между этажами, то нашему взору предстала совсем унылая картина. Ну, смотря для кого, само собой. Для собачников — нормальная, для любителей кошек — такая себе. Около тридцати голов чего-то снующего, мускулистого, рычащего и скалящегося сновали по двору. Конечно, большая их часть сгрудилась вокруг мертвого мужика, ссорясь и отталкивая друг друга. Ребята устроились на полставки патологоанатомами, изучая, чем питался невидимка.

Как говорят законченные оптимисты — во всем надо искать положительное. Что тут положительного у нас? Ну, невидимку хоронить не пришлось. Судя по тому, как все продвигается, все, что останется от нашего инкогнито — лишь кровавое пятно на сухой земле. Уж в этом псы постараются.

— Надо торопиться, — сказал я Психу. — Сейчас они доедят нашего нового друга и тогда мы хрен отсюда выберемся. Давай быстрее.

Мы шустро пробрались в одну из квартир на первом этаже, окна которой выходили на второстепенную улицу, ведущую в наш квартал. По ней мы ходили с Крылом в магазин, за покупками.

Стекла в квартире были целыми, что неудивительно — невидимка был аккуратистом. Но это не сказать, чтобы хорошо. Открывать рассохшиеся рамы из дерева бесшумно, оказалось той еще задачкой, однако довольно скоро мы справилась и с этим. Я выпрыгнул первым и подождал Психа.

— Бежим средним темпом, — прошептал я. — Попутно сканируй все вокруг. Когда скажу, ускоряйся и беги так, будто за тобой гонятся, чтобы оторвать яйца. Это, кстати, вполне может оказаться правдой.

Далеко мы уйти не смогли. Пробежали всего один квартал, после чего Псих закрыл рот и скороговоркой выпалил.

— За нами идут, Шип.

— Помнишь, что я тебе говорил про оторвать яйца?

Вот умею я мотивировать людей. Псих припустил так, будто в том мире был мастером спорта по бегу, оторвавшись сразу метров на десять. Откуда что берется? Оттуда. Это называется скрытые резервы организма. К тому же, устанавливать новые мировые рекорды всегда легче, когда за тобой гонится мутировавший пес. И не один.

Постепенно на пустую улицу выбралась вся стая. Значит, от невидимки уже ничего не осталось. Мутанты не бежали, практически летели. Уйти от таких — задача нетривиальная. Вот ведь, какие слова умные приходят ко мне в голову во время смертельной опасности. Нетривиальная. Надо бы записать, а то забуду.

Я несся за Психом, вытянув руки в разные стороны и работая на максимуме. Даже чувствовал, как силы стремительно покидают меня. Слишком быстро. Зато за мной появлялись густые, пусть и невысокие заросли.

Колючками я пренебрег. Смысла никакого. Лишь разозлю и дополнительную энергию потрачу. Зато ловушки вышли с длинными побегами, способными запутать самое прыткое животное. Так и получилось.

Псы влетели в мои карманные джунгли со всего разбегу. Я буквально кожей почувствовал, как растягиваются ловушки. Каких невероятных усилий стоило им остановить эти мощные, натренированные на лучших помойках Города, тела. Некоторые побеги рвались с сочным хлюпающим звуком, зеленый сок стекал на асфальт, превращая его в подобие болота. Однако новые плети тянулись к мускулистым лапам, обвивая их и не давая возможности двигаться.

Я обернулся на мгновение, чтобы оценить успешность применения своей способности. Неплохо. Большая часть стаи завязла посреди зеленого месива, яростно рыча и от злости кусая то побеги, то друг друга. Угу, бей своих, чтобы чужие боялись. Молодцы, у них даже получилось. В моей душе возник такой инфернальный страх, что хоть штаны выжимай. Хорошо, что их не было.