— Так и есть, удрал-таки, шельма! — произнес он вслух и окликнул: — Орест, это вы?

— К сожалению, я, гидальго, — ответил Орест, приближаясь к окну.

Он был без картуза и в таком виде, что, как бы ни был расстроен Саша Николаич, он не мог удержаться от улыбки при взгляде на него.

Весь правый бок Ореста был покрыт толстым слоем грязи, облепившей его так плотно, что он казался не живым человеком, а глиняным изваянием; и лицо и руки у него также были выпачканы в грязи.

— Откуда же это вы, и где отделали себя так? — спросил Саша Николаич.

— Благодаря вашей непреклонности должен был ночевать вне вашего наследственного замка, мой принц! — пояснил Орест, стараясь повернуться все-таки левым боком, более чистым, скрыв правый.

— Где же вы ночевали?

— Должно быть, в канаве, — простодушно ответил Орест.

— Неправда!

— Однако мои ризы свидетельствуют об этом, хотя, конечно, ложась в канаву, я лично принял ее за пудовую постель магометова рая.

— Но ведь вы вчера были больным, — заметил Саша Николаич.

— Военная хитрость с моей стороны.

— Позвольте, вчера вечером я поднимался к вам наверх, подходил к вашей двери и видел собственными глазами, как вы спали…

— Оборотясь лицом к стене? — не смущаясь, спросил Орест.

— Ну да!

— Еще более тонкая военная хитрость с моей стороны. Я знал, что вы, гидальго, настолько предусмотрительны, что являетесь проверить меня — сплю я или нет. Значит, если бы вы открыли мое отсутствие — последовали бы розыски с вашей стороны и погоня за мной… Против этого я и принял соответствующие меры, устроив на своей постели чучело.

— Неужели на вашей постели лежали не вы, а чучело? — изумленно спросил Саша Николаич.

— Оно лежит, вероятно, до сих пор.

— Но я ясно видел ваши волосы!

— Их изображет конец половой щетки, искусно высунутый из-под одеяла, — спокойно начал объяснять Орест, — корпус был сооружен из моего старого костюма, набитого всем моим тряпьем, а ступни ног изображали заправленные в надлежащее место под одеялом галоши. Не правда ли, гидальго, гениальная выдумка?

— И вы всю ночь пили?

— Зачем преувеличивать, мой принц?! Вы знаете, что здание заведения запирается довольно рано. Нет, я ублаготворился во благовремении и направил свои стопы благоразумно домой, но, к сожалению, не нашел нужной дороги. В чужих местах, знаете ли, оно понятно… И к тому же, у меня вышло недоразумение: я, очевидно, принял канаву за постель, лег в нее и заснул. Проснулся я с восходом солнца от холода, но зато трезвый явился сюда и наткнулся на ваш лик, высунутый из окна. Вы-то отчего не спите? Это нехорошо с вашей стороны!.. И, главное, вредно для вас, потому что у вас здоровье деликатное!

— И вы опять напились, значит?! — укоризненно произнес Саша Николаич.

— Каюсь, гидальго, но прошлого не вернешь!..

— Послушайте, Орест! Ведь это из рук вон что такое!

— Да уж чего хуже. Только вы не раздражайтесь! — предложил Орест. — У меня к вам некоторый сердечный разговор есть. Я приведу себя в порядок и явлюсь к вам, чтобы заняться некоторыми историческими изысканиями в фолиантах вашей фамильной библиотеки…

— Да откуда вы деньги-то взяли, чтобы напиться?

— Это моя государственная тайна! — заявил Орест и пошел в дом.

Саша Николаич с сердцем захлопнул окно. Этот пьяница начинал его бесить. «Нет, положительно, это нужно кончить раз и навсегда! — гневно раздумывал он, шагая по кабинету. — Это дошло до крайних пределов. Я дам ему денег на дорогу, и пусть он убирается куда хочет! Надо!»

Все, что накопилось у Саши Николаича в течение ночи, вылилось вдруг в обуявшей его злобе на Ореста.

Орест не заставил себя долго ждать. Он явился сверху, сняв с себя только плащ, с которого падала грязь, и заменив сапоги галошами.

— Я вам серьезно хочу сказать, — начал Саша Николаич в грозном повышенном тоне.

Но Орест не стал слушать его. Он подошел к книжному шкафу, достал толстый том, перелистал его, нашел, что ему было нужно, развернул и поднес Саше Николаичу.

— Мне надоели ваши глупые выходки! — продолжал горячиться тот. — Если вы думаете чего-нибудь добиться новым кривляньем, то ошибаетесь… слышите? Ошибаетесь!

— Все слышу, гидальго, — спокойно ответил Орест, — и, если вам угодно, очищу ваше помещение без запинки…

— И очистите, потому что дольше я вас терпеть не могу! — гневался по-прежнему Саша Николаич.

— И я вас тоже, если вы начинаете изъясняться подобным жаргоном. Но, прежде чем нам расстаться, обратите ваше просвещенное внимание вот на эту страницу…

Орест показал на развернутую книгу. Там была таблица с рисунками.

— Вы видите изображенные здесь камни с якобы таинственными литерами, — заговорил Орест. — Это амулеты… Попрошу вас также запомнить очертания нарисованного здесь кинжала!.. Теперь желаете ли вы видеть нарисованный здесь кинжал в натуре?.. Не угодно ли вам последовать за мной?

Орест повернулся и пошел. Саша Николаич, хотя ничего и не понимал, все-таки последовал за ним, решив, что, чем бы ни оправдывался Орест, он его все равно выгонит…

Орест привел его в свою комнату, где на постели нетронутым все еще лежало чучело, так хорошо сделанное, что Саше Николаичу, знавшему уже теперь, что это такое, все-таки казалось, что лежит человек.

— Приблизьтесь! — пригласил Орест, показывая на кровать.

Саша Николаич приблизился и увидел воткнутый в чучело кинжал, торчавшая рукоятка которого была точь-в-точь такой формы, какая была изображена на рисунке в книге.

— Что это значит? — спросил он.

— А вот вам и остатки амулетов! — показал Орест на стол, где валялись разбитые кусочки. — Теперь благоволите поискать вашего преданного слугу, мессира Али!.. Держу один против ста, что вы его не найдете!.. Наружная дверь вашего замка была отперта, так как иначе я не мог бы войти в него, и для меня очевидно, что упомянутое дитя Востока удрало через нее, оставив здесь предназначенный для моей груди кинжал воткнутый в другое, более настоящее чучело!..

И Орест раскланялся, как кланялись на сцене придворные перед королем.

Саша Николаич начал соображать в чем дело, но так сразу поверить не мог. Он пошел в каморку Али — турка там не было! В доме уже вставали в это время; оглядели везде, но Али пропал.

Орест не принимал участия в поисках, а сидел в кабинете и рассматривал книгу.

— Ну что, мой принц?.. Убедились?.. — встретил Сашу Николаича он, когда тот вернулся в кабинет.

— Да! — проговорил Саша Николаич. — Это что-то непонятное!.. Али исчез…

— Ничего непонятного нет, гидальго! — возразил ему Орест. — Судя по этой книге, этот бравый турок принадлежал к секте, описанной здесь со столь тщательными подробностями, что тут даже приложены рисунки священного кинжала и амулетов, которыми пользуются почтенные члены этой корпорации. Теперь я начинаю убеждаться, что во всяком зле есть своя доля пользы. Что вы лишили меня вина и елея, это было несомненное зло, но из того, что я, доведенный до отчаяния, предался созерцанию картинок в волюмах вашей фамильной библиотеки, получилась польза, ибо я напал на эту таблицу, и она нам объяснила, что наш верный Али и турок, который был у вас вчера в гостях, принадлежат к сомнительной секте.