– Обязательно объявится, – заверила я. – Но насчет осмотра я с тобой полностью согласна. Когда выдвигаемся?

– Да прямо сейчас и рванем, – вставая, заявил опер. – Только, чур, я за рулем. Тебе перед операцией отдохнуть не помешает. Все-таки всю ночь в засаде сидеть.

Я не возражала. Отдых мне и правда был необходим. Да и забота Михеича была приятна. Вынув из сумки ключи, я передала их ему.

Из подъезда я выйти не успела. Михеич открыл входную дверь и тут же захлопнул ее обратно. Поворачиваясь ко мне, он прошептал:

– Все, приплыли.

– Что случилось? – не поняла я.

– Во дворе Паша Лютый. Возле моей тачки крутится, – сообщил опер. – Ты машину где оставила?

– С торца дома. У подъезда места для парковки не было, – соображая, что может означать визит Лютого, ответила я.

– Это хорошо. Если он ее не заметил, вполне возможно, что будет меня у моей тачки поджидать, – Михеич снова осторожно приоткрыл дверь, наблюдая за двором. – Ходит, собака, вынюхивает.

– Как думаешь, что он здесь делает? К тебе пришел? – спросила я.

– Наверняка. Больше не к кому. У нас во дворе криминала давно не случалось. Скорее всего, до Гвоздкова слухи дошли, что я делом Ярцевой интересуюсь. И в отделе нас вместе могли видеть. Гвоздков не дурак. Сложил два и два, получил четыре и отправил ко мне Пашу. Тебя выискивают. Я ж говорил, что с Гвоздковым шутки плохи. После того, как следователь его дело завернул, он злой ходит. Ищет, на ком отыграться. По всему видать, выбор остановился на твоей кандидатуре.

– Да с чего он взял, что я имею какое-то отношение к его неприятностям? Я ведь и со следователем ни разу не встречалась. И к Ярцевой так и не попала. По идее, он должен думать, что я отступилась, – заметила я.

– Ага, отступилась! В центральном отделе домодедовской полиции засветилась? У нас дежурного насчет своей Ярцевой пытала? Вот тебе и ответ, – скороговоркой произнес Михеич и распорядился: – Придется порознь уходить. Поднимешься на последний этаж. Там в электрощитке ключ от чердачной двери. Перейдешь по чердаку до последнего подъезда. Дверь только там открыта. Года два назад замок спилили. Потихоньку выйдешь из подъезда, дом обойдешь и, как в машине окажешься, гони во всю мочь.

– А ты что будешь делать? – спросила я.

– За меня не беспокойся. Покручусь по городу, помотаю Пашу за собой. Может, в пару-тройку мест злачных загляну для отвода глаз. Как только от Паши избавлюсь, сразу в Мячково. Где тебя искать, знаю. А ты до места доберешься, поищи уголок укромный, сиди там и не высовывайся. Авось пронесет.

– А если не пронесет?

– А если не пронесет, выпьешь за помин души на моих похоронах, – мрачно пошутил Михеич. – С Пашей Лютым на темной улице лучше не встречаться.

– Тогда пошли вместе. Мы ведь можем оба воспользоваться запасным выходом, – предложила я. – Доберемся до моей машины и уедем. А Паша пусть сколько угодно двор стережет.

– Эх, Танюша, не знаешь ты Пашу Лютого. У него нюх, как у гончей. Если взял след, то уж не потеряет. Да он наш маневр за версту учует! Нет, единственная возможность избавиться от него, это пустить его по ложному следу. Все, не спорь, беги наверх. Паша что-то занервничал. Вон, к подъезду идет.

Без лишних слов я бросилась к лестнице. Успев подняться только на два пролета, я замерла. В подъезде послышались голоса.

– Ого, какие люди в нашем захолустье, – произнес Михеич. – Здорово, Паша. Гуляешь?

– И тебе не хворать. Ты, я вижу, тоже ночные прогулки любишь? Куда собрался? – проговорил скрипучий голос, без сомнения принадлежащий Паше Лютому.

– А ты ко мне в няньки нанялся? Заботишься о нравственности сотрудников отдела? – едко заметил Михеич.

– Не без этого. Вы ведь, как дети малые, постоянного контроля требуете, – проскрипел Лютый. – Только бдительность ослабишь, как вы тут же норовите с дурной компанией связаться.

– Это ты Левушку дурной компанией называешь? – продолжал дразнить Пашу Михеич.

– Если бы, Михеич, если бы. Слушок до меня дошел, что ты нездоровый интерес к одному дельцу проявляешь. А дельце это тебе никто не поручал. Им более компетентные люди занимаются. Как это понимать? – спросил Лютый.

– В толк не возьму, о чем речь? – притворился непонимающим Михеич.

– А вот мне что-то подсказывает, что разъяснения тебе не нужны. Детектившу ты приютил? – перешел к делу Лютый.

– Какую детектившу? – «удивился» Михеич.

– Не в меру любопытную, – ответил его собеседник. – Давай на этот раз без игр обойдемся. К тебе у меня претензий нет. Скажи, где девку искать, и разойдемся полюбовно.

– Ты о той, что у отдела к нам с Левушкой пристала? – «догадался» Михеич. – Так я ее всего один раз видел. Подсела рядышком на лавочку, про бабу задержанную спрашивала. А где она сейчас, я понятия не имею.

– Сдается мне, знаешь ты намного больше, чем хочешь показать, – вкрадчиво проскрипел Лютый. – И мне это совсем не нравится. Смотри, Михеич, как бы тебе не пожалеть об этом. Ради какой-то юбки в неприятности влезать, оно тебе надо?

– Да не знаю я, где баба твоя, – сердито бросил Михеич. – Тебе надо, ты и ищи, а мне некогда. У меня работы выше крыши. Все, Паша, разговор окончен. Время позднее, а мне еще в три бара успеть надо. Полковник лютует, раскрываемость ему подавай. Так что, извиняй. Мог бы, непременно подсказал. А раз сказать мне нечего, то и время на меня тратить не стоит. Ну, бывай.

– Э, нет. Так легко ты от меня не отделаешься, – повысил голос Лютый. – Меня эта баба не просто так интересует, и ты это знаешь не хуже меня. Иначе зачем тебе было бы про Ярцеву справки наводить?

– Слушай, Паша, шел бы ты спать. Не знаю, откуда у тебя подобная информация, только на этот раз тебя твой информатор в заблуждение ввел. Никакой Ярцевой я не интересовался, не интересуюсь и не собираюсь интересоваться. Меня сейчас барыга с Придонной занимает. Хочешь, поехали вместе. Убедишься, что я не вру, – решительно заявил Михеич.

– Барыга, говоришь? Это не Стасик ли? – спросил Лютый.

– Он самый. Мой стукачок сообщил, что Стасик частенько в баре на Братской зависает. Вот, хочу прокатиться туда, раз вечерок свободный выдался. Так как, ты со мной? – повторил предложение Михеич.

– Я за тобой, – делая ударение на слове «за», ответил Лютый. – Учти, я теперь с тебя глаз не спущу. И если хоть намек на то, что ты меня обманывал, почую…

Лютый не договорил. Да этого и не требовалось. Все и так было предельно понятно.

– Не пугай, Лютый. Пуганый! Смотри, как бы самому не пожалеть, – отрывисто проговорил Михеич и вышел из подъезда.

Я подождала некоторое время, потом поднялась на последний этаж, отыскала ключ и вылезла на крышу. Подойдя к краю, я свесилась вниз, пытаясь разглядеть, что во дворе происходит. На улице уже стемнело. Видно было плохо, но кое-что разобрать было можно. Михеич все еще разговаривал с Лютым. Я постаралась разглядеть того получше. Низкорослый, кряжистый мужик, с бритой наголо головой. Типичная уголовная личность. И как таких в полицию берут? Неожиданно Лютый поднял голову вверх. Я молниеносно спряталась за паребриком крыши. Увидел? Нет? И чего тебе, Татьяна, неймется. Сказано же было: чуйка у Лютого дьявольская. Так нет, надо было выставляться! Я на корточках отползла от края крыши и направилась к последнему подъезду. Чердачная дверь была открыта. Осторожно высунув голову, осмотрелась. Вроде никого. Без приключений спустившись на первый этаж, я выглянула из подъезда. Машины Михеича во дворе не было. Лютого тоже нигде не наблюдалось. Выскользнув во двор, я пробежала до угла и скрылась за поворотом. Обойдя дом, я благополучно добралась до машины, завела двигатель и выехала на дорогу. Метров двести промчалась по прямой. Потом попетляла по дворам, пытаясь определить, нет ли за мной «хвоста». Слежки не было. «Вот и хорошо. Видимо, чуйка Лютого на этот раз дала сбой», – подумала я. И только после этого, не таясь, направилась в Мячково.