три талеров. Не очень много, но и не так мало, как иногда бывало. С их приходом всё пришло в движение, особенно Отто, и почти до обеденного часа он с напарницей не присел ни на минуту. А затем паренька отправили к поставщику, до которого надо было шагать почти час времени, с запиской. Оттилия с грустью посмотрела ему вслед, поскольку сразу поняла, зачем приказчики хотят остаться с ней наедине...

Мальчишка шёл по улицам, грыз очередную луковицу и радовался жизни, — его напарница была не только симпатичной, но и доброй, общаясь с ним как с равным и вызвавшись научить его чему-то полезному. Отто нисколько не расстроился внезапно данному поручению, поскольку все дни для него были одинаковыми, за которыми идут такие же одинаковые будни. Хотя, нет... теперь у него было два законных выходных! И в один из них он будет зарабатывать деньги, пусть и не очень большие.

Отто надеялся, что и Гуго будет немного нуждаться в нём, и, рано или поздно, они подружатся по-настоящему. Мальчишка почти сразу согласился с тем, что его новый знакомый не только старше, но имеет более высокий статус и по праву присвоил себе роль заводилы всех проказ. Конечно, пареньку было неприятно, что школяр вот так сразу стал распоряжаться его деньгами, но Отто осознавал, что не будь подобного странного наставничества, он наверняка расстался бы со всеми своими монетами.

Как бы там ни было, но у паренька теперь аж четыре талера, — вдвое больше, чем четыре дня назад. Первые свои две серебряные монеты мальчишка накопил более чем за год, и теперь он пребывал в недоумении, что удвоение капитала произошло настолько быстро.

Вот и склад поставщика его лавки... точнее, лавки купца, на которой Отто работал. Мальчишку подвели к представительному мужчине, с небольшим животом и с двойным подбородком. Он взял записку, внимательно прочитал и лишь процедил сквозь зубы: «Подожди часок». Паренёк не знал, как ему убить время, поскольку отходить от склада было бы неправильно. Поскольку никто не запретил ходить по складу, Отто медленно шагал вдоль стеллажей, под завязку наполненных тканями, посудой, обувью, ремнями и прочими непродовольственными товарами. Пару раз Отто чуть не наступал прямо на крыс, шныряющими по полу, но не обращал на них никакого внимания, поскольку они считались чуть ли не домашними животными, — так их было много в городе.

Вскоре мальчишку подозвали, и вручили целую стопку небольших матерчатых кусочков, — образов тканей, которые оптовые продавцы распространяют среди своих постоянных перекупщиков. Отто двинулся обратно, в надежде успеть до закрытия и неосмотрительно решил сократить путь, прошмыгнув по переулку.

Что это была плохая идея, он понял, когда открылась задняя дверь одного из домов. Ударившись об неё, Парень упал, лоскуты разлетелись по земле, и тут же его окатили помоями из ведра. Грубый мужской голос произнёс: «так тебе и надо, не будешь тут ходить!» Раздались быстрые шаги и властный голос спросил: «Что тут происходит?», и получив ответ «Шастают тут всякие нищеброды, вот и пришлось одного из них проучить», похвалил слугу.

Вонючая вода стекала по лицу и одежде мальчишки, но не это его беспокоило, а то, что образцы тканей были испорчены. Собрав их все, он поковырял к лавке, сопровождаемый неодобрительными взглядами и возгласами прохожих. Оттилия, увидев входящего Отто, невольно вскрикнула и зажала рот рукой. На возглас в торговый зал тут же выбежали Манфред и Вилли, и уставились неодобрительными взглядами на горе-работника. Когда Манфред увидел, что пострадал не только мальчишка, но и образцы, то занёс над ним свой кулак.

— Не бей его! — крикнула Оттилия. — Я всё аккуратно постираю, и грязи не будет видно.

— Как скажешь, — процедил приказчик, подозрительно быстро сменив гнев на милость. — Он и так уже получил свою награду, — и пальцем ткнул в синяк на лице Отто.

— Иди, помойся, — обратилась к пареньку молодая женщина, когда Манфред и Вилли покинули лавку, — а я застираю твою одежду и завтра принесу её уже сухой.

Пришлось идти во внутренний двор обливаться чуть нагретой водой из бочки, стоявшей под навесом и, одевшись в какую-то дырявую хламиду, передать Оттилии свою мокрое и вонючее тряпьё.

Утром девушка, как она и сказала, принесла сухую и чистую одежду и, смотря на одевающегося Отто, произнесла:

— Тебе бы одеться получше, парень. То, в чём ты ходишь, скоро начнёт рваться не только по швам.

— У меня нет другой одежды. Из той, что мне как-то дал дядя, я вырос, и нашлась лишь такая.

— Неужели твой дядя-купец настолько жаден? Мог бы и дать своему племяннику если не приличную, то, хотя бы крепкую одёжку.

— Он не жаден, а скуп. Просто в последнее время часто отлучается в поездки, проверяя работу своих лавок в других городах, а приказчикам и дела нет, в чём я хожу.

— Так же нельзя! — Оттилия была не на шутку возмущена. — Допустим, им безразличен твой внешний вид, но ты же продаёшь товар покупателям, которым, наверняка, неприятно смотреть на то, как их обслуживает продавец в обносках.

Пареньку нечего было ответить на эти справедливые слова, и он просто уткнулся носом в пол. Молодая женщина ещё какое-то время ругалась на тех оболдуев, которым купец доверил вести дела в лавке. Потом она успокоилась и устало опустилась в потёртое кресло, где так любил сидеть Отто.

— Надеюсь, ты не собираешься идти сейчас есть лук?

— Собираюсь. Я же голоден.

Оттилия грустно вздохнула и махнула рукой.

— Иди, делай что хочешь. Я уже начинаю жалеть, что поступила сюда работать. Хотя... — девушка опять грустно вздохнула, — выбора у меня не было.

— Почему? — мальчишка не тронулся с места. — Твои же родители, с которыми ты живёшь, не бедствуют же.

— Не бедствуют, — тихо согласилась Оттилия и внезапно стала выглядеть значительно старше. — Но рано или поздно это случится. Мы поэтому и переехали в Пенту, поскольку надеялись, что я смогу найти работу в хорошем доме и получать приличное жалование. К сожалению, оказалось, что я слишком стара для подобного.

— Ты не стара! — с жаром произнёс Отто и покраснел.

— Какой же ты милый, — улыбнулась молодая женщина. — Мне несколько раз отказывали лишь потому, что хотели бы видеть среди своих служанок лишь