И из-за страха этого любителя женщин постарше, нас с Улей лишили счастья на четыре года.

- Тшшш, - медленно покачиваю маленькое чудо на своих руках, - засыпай сынок, - шепчу малышу.

- Давай я, - тёплая ладошка касается моего плеча, - ты уже час его качаешь.

- Я сам, он тяжёлый Уль, - говорю любимой, и наконец замечаю сонливость в глазах ребёнка, - ещё чуть-чуть и он уснёт, - шепчу жене.

- Хорошо, пойду проверю Еву, - становится на цыпочки, целует меня в губы, тихо выходит из комнаты.

- Никита Климович, - шёпотом обращаюсь к сыну, - твой папка так скоро волком взвоет, - жалуюсь малышу, - мы же вроде с тобой договорились. Днём наша мама в твоём полном распоряжении, ночью в моём. Но ты же, хитрожопик, уже неделю бодрствуешь по ночам, а это нарушение обговорённых правил! – хмуро сообщая сыну, и получаю в ответ осоловелый взгляд, - давай, засыпай сынок, и пожалей уже папочку, - делаю печальное лицо.

Тихие шаги позади, и к спине прижимается моя девочка. А я затаив дыхание смотрю на закрытые глазки сына.

- Уснул, - шепчу через две минуты, и крадучись подхожу к кроватке Никиты, и очень аккуратно, что сапёр со взрывчаткой, перемещаю сына с рук в кроватку.

- Он правда уснул? – не верит Уля.

- Правда, - улыбаюсь своей малышке, - а теперь иди сюда детка, я безумно соскучился, - смотрю на неё, истекая слюной.

Ульяна улыбается, делает шажок в мою сторону, и в следующею секунду прикрывать лицо ладошками, сотрясается в беззвучном смехе в то время, как из кроватки раздаётся детское агуканье.

КОНЕЦ.