Тогда он молча сбавил скорость и свернул на обочину.

С той и с другой стороны вплотную к дорожному полотну подступала тайга. Огромные темно-зеленые пихты и более светлые кедрачи, голые, дрожащие от озноба осинники, редкие березы и придорожные ветлы — все было засыпано снегом, первозданно чистым, потревоженным лишь цепочкой звериных следов — заячьих, лисьих, птичьих. Более крупный зверь таился в дальних глухих буераках, из которых выбирался охотиться под вечер, а то и ночью.

Они вышли из машины. Паша не выключил мотор, и струйка выхлопных газов легким белым облаком вырывалась наружу.

Павел поднял лицо к небу.

— Хорошо-то как, Даша! Славно! В город, поверь, невмоготу возвращаться. Мерзко там, грязно! — Он повернул голову и посмотрел на нее повлажневшими глазами. — Так мне хочется выстроить где-нибудь далеко-далеко в горах домик, чтобы никого и ничего! Только мы с тобой! И небо это, и горы, и тайга! Тайга, Дашка, это здорово! Я это понял, когда впервые здесь очутился. У нас ведь болота да тундры все, и лес чахленькии, ветрами и морозом убитый. А тайга, она сильных любит! И если человек слабый — тому тайга мачеха. Дует на тебя, шумит, ревет, пугает зверьем, воет — пустому человеку в ней не выжить. А я вот влюбился в нее навечно! Буреломы, ключи, жилы золотые, шурфы… В самом сердце она у меня засела, сильнее женщины манит по весне. Я не хочу жизни другой, Дашка. Ты да тайга, что еще нужно? Ведь в человеке золото тоже нелегко найти, сколько я его искал, только напрасно все. Вроде блестит, а приглядишься, пустышка, пирит, а то и просто золотинка конфетная…

Он прижал ее к себе и принялся целовать, повторяя раз за разом:

— Даша, радость моя! Почему так поздно, почему? Почему так поздно я тебя нашел?

— Паша, Паша, бог с тобой! — шептала Даша в ответ, покрывая поцелуями его лицо. Впервые в жизни она видела, чтобы он плакал. Но, похоже, Павел сам того не сознавал и, совсем по-детски шмыгая носом, вытирал его ребром ладони.

Наконец они вернулись в машину. Даша смотрела на Павла, а он некоторое время сидел, уставившись в лобовое стекло, не трогая автомобиль с места.

— Паша, — напомнила она о себе. — Чего ты ждешь? Мы ведь опаздываем.

— Да-да. — Он как-то странно посмотрел на нее и вдруг полез в карман куртки и достал из него небольшой, запаянный в полиэтилен пакетик. В нем — микрокассета и красная дискета. — Возьми, Дашка! Сохрани, если что-то со мной случится.

— Что с тобой может случиться? — прошептала она испуганно. — Что? Говори! — И выкрикнула уже более сердито и требовательно: — Говори! Я должна знать!

Это — Марьяш! Его люди! — произнес он сквозь зубы. — Прессуют меня уже полгода. Сначала вежливо просили подвинуться. Их интересуют некоторые весьма перспективные предприятия и месторождения. Еще раньше намекали взять их в долю, только я намеков не понял. Они принялись скупать акции, но контрольные пакеты у меня в руках, им до них не добраться. Затем пошел шантаж, а теперь дело доехало до прямых угроз. Они намерены меня выжить, Даша! Эти смазливые, «сладкие мальчики», как ты их называешь, эти шакалы хотят заполучить без особых трудов то, что я сколачивал, сбивал в одно целое, горбом своим зарабатывал, из праха и дерьма поднимал. Теперь это работает, крутится, вертится, прибыль дает. Вот и пришел их черед, черед марьяшей. Только я просто так не сдамся! Паша Лайнер и не такое видел! — Он выставил перед собой кукиш: — Накося выкуси! Не дождетесь, чтобы Паша Лайнер из края ушел!

— Павел, может, стоит пойти на компромисс? У Марьяша очень сильные позиции в правительственных кругах, в Думе. Ты ведь знаешь, на чьей внучке он женат?

— Знаю, и что с того? На меня пару лет назад чечены пытались наехать. Дескать, ты сам почти кавказец, делиться надо, то да се… Только я им очень мило ответил: не обессудьте, братцы, я не федеральные войска, что с вами который год чикаются. Я в одно мгновение двести стволов выставлю и мокрого места не оставлю от вашей банды.

— Против Марьяша стволы ты не выставишь! — вздохнула Даша. — Он от тебя мокрого места не оставит и вполне законными методами.

— А вот это мы еще посмотрим! — выкрикнул Паша яростно. — Это мы еще поглядим! — И с ходу включил скорость под сто километров. «Форд» рванул с места, как застоявшийся рысак, а Дашу подбросило на сиденье.

— Паша! — выкрикнула она. — Сдурел?

— Даша, — повернул он к ней голову. — Запомни, об этом пакете ни-ко-му! Ни Оляле, ни Гусевым… На кассете мои ребята записали последний разговор с засланцем Марьяша, с этим засранцем… — Он вывернул руль, обгоняя огромный пассажирский «Мерседес». — На дискете номера банковских счетов за границей. Там все указано. Адреса… Фамилии… Один открыт на тебя, остальные на Лильку и дочерей. Сама увидишь…

Даша открыла было рот, но Паша яростно сверкнул глазами:

— И не перечь! Это на всякий случай! Я не хочу, чтобы вы бедствовали!

— Паша, ты чего городишь? — взбесилась Даша. — Какие, к черту, счета? Ты что такое вытворяешь? С этой кассетой надо в милицию идти, в прокуратуру! В ФСБ, наконец! Что ты мне ее суешь? Марьяша надо опередить, а не ждать, когда он пойдет в наступление!

Он уже пошел в наступление! — опять выкрикнул Паша и выругался. — И ему наср… и на твою ФСБ, и на милицию, и на прокуратуру в том числе! И звонок Виктории — это первый звонок о том, что Хенде Хох ринулся в атаку. Только нет, шалишь! — Паша скрипнул зубами и снова выругался. — Испугали ежа голой ж…! Паша Лайнер руки вверх никогда не поднимал и не поднимет! Будешь, Вадик, у меня по-бабьи писать в унитаз! Еще как будешь! А я лезгинку спляшу на ваших головах! Обязательно спляшу!

Они вернулись в город, когда его накрыли ранние сумерки. Уличные фонари еще не горели, в воздухе стояла сизая дымка морозного смога, в котором плавились рекламные огни, а красноватое, похожее на большой куриный желток солнце плавало в нем, словно в стакане с мутной водой.

Был час пик. Машины двигались по улицам сплошным потоком. Три раза они попадали в пробки на светофорах, и Паша, чертыхнувшись, направил машину в объезд. Тут его снова вызвали по сотовому, и он сердито рыкнул в трубку:

— Я в пяти метрах, буду через пару минут!

Но пары минут не получилось. Они вывернули с боковой улицы, и тут дорогу им преградили гаишники. Оказывается, только что произошла дорожная авария, столкнулись «Газель» и иномарка. Паше снова пришлось объезжать, теперь уже по параллельной улице. Возле самого банка, несмотря на то что до закрытия операционных залов оставалось чуть более часа, тоже скопилась масса машин. Ворча и поругиваясь, Паша кое-как пристроил автомобиль между белой «Тойотой» и голубой «Нивой». До крыльца банка было метров пятьдесят.

— Ты подождешь меня в машине? — спросил Паша.

— А вдруг ты надолго задержишься? — вопросом на вопрос ответила Даша. — До гостиницы пара шагов. Как-нибудь добегу!

Я ночую у тебя! — сказал Паша быстро. — Надо добрать то, чего недобрали! — Он вдруг вытащил из кобуры пистолет и сунул ей в руки. — Держи!