— Ржете, как кони, — Патриция заворочалась и в нас полетели ошмётки подсохшей грязи и пучки травы.

— Он вернулся, Пат!

— Удивительно, и как ты не поставил на это кучу денег?

А, значит, Ини просыпается первой. Возьмём на заметку…

— Денница принёс выпивку. А ещё сигареты и новые шмотки.

— Ты что-то сказал о выпивке?

Точно Ини. Пат обычно отрицает тот факт, что и девушке иногда необходимо надраться в хлам.

Поднявшись, она сделала парочку упражнений, чтобы разогнать кровь — мы с Денницей, не стесняясь, наблюдали, как при наклонах выпячивается круглый аппетитный задок…

Подойдя, она вырвала бутылку из моих рук.

Сделав глоток, Ини всё-таки поморщилась: горло-то принадлежало непьющей Пат, и не привыкло к тому, чтобы в него заливали всякую гадость. Даже если это — лучший виски, который мне приходилось пробовать.

— Сколько тебе удалось выручить? — а вот это вернулась Патриция, прагматичность которой можно брать за эталон.

— Ну… — Денница смутился. — Не так много, как я рассчитывал, но…

— Сколько?

— Понимаешь, мне пришлось отключить свой дар убеждения, иначе меня бы…

— СКОЛЬКО?

— Сорок миллионов местных динариев.

— Э… Звучит, как вполне приличная сумма, — заметил я.

Сорок миллионов… — я покатал фразу на языке. — Такими числами мне ещё не приходилось оперировать.

— Сорок миллионов? — скептически поджала губы Патриция. — ВСЕГО?

— За вычетом того, что я потратил на шмотки, номер в отеле и виски.

— Да ты с ума сошел! — Патриция нависла над Денницей, как коршун. Я бы не удивился, если бы она пустила в ход кулаки — и даже привстал, чтобы оттащить её, если душа поэта не выдержит. — Сорок миллионов! Это же… Это же просто КОПЕЙКИ!

— Даже для того, чтобы собрать ТАКУЮ сумму, пришлось объединиться ВСЕМ менялам из улья Крэк, — пытаясь защититься, Денница поднял руки над головой. — Сообща они наскребли всего три миллиона, остальное можно будет получить по векселям в любом эльфийском банке…

Патриция чуток остыла и задумчиво сложила руки на груди.

— Векселя на предъявителя? В эльфобанке? — Денница быстро закивал. Совсем, как двоечник, которому совершенно случайно удалось ответить правильно. — Ладно, это уже кое-что. Можно будет сыграть на курсе в разных измерениях. Сгонять на Лукавию — там самые большие выплаты по облигациям…

— Патриция?

— А потом метнуться на Втор, и обменять облигации на ваучеры, потом конвертировать всё обратно в золото…

— Пат!.. — на меня уставились глаза человека, душа которого была где-то не здесь. — Пат! Зачем тебе так много денег?

— А? Что?.. — душа вернулась, но по-моему, не целиком. — Ладно, не важно. Проехали. Так где там ваша одежда?

Денница молча протянул ей один из пакетов. Второй передал мне.

— Принять ванну и нормально позавтракать мы уже не успеем, — сообщил он. — Плакал задаток, который я по-глупости оставил в отеле… Но если вы поторопитесь, мы успеем как раз к открытию подземки. И даже перехватить по шаурме, перед тем, как сядем в поезд.

— В подземку? — Патриция появилась из-за бетонной опоры в кроссовках, тёмных джинсах и такой же куртке. Волосы она убрала под кепку и даже умудрилась слегка подкраситься — всемогущий демангел позаботился о косметике… — Но я слышала, что подземка на Лимбе — это медленное и мучительное самоубийство для любого новичка. Туристов туда не пускают даже после подписки об отказе от претензий. Ты всё-таки решил укокошить Макса, а заодно — и нас вместе с ним?

— На поверхности сейчас ещё хуже, — поморщился Денница. — Война кланов в самом разгаре, банды рыцарей орудуют уже не только в дорогих районах, но и в трущобах. Любого могут пристрелить на месте, даже не спрашивая, кто он такой. Так что Ульи — единственный для нас способ добраться до башни Орловского.

А я подумал вот о чём: Деннице запретили приближаться к Лимбу. Потому что он был СЛИШКОМ даже для этого места…

— Если ты не врёшь для того, чтобы заманить Макса в очередную ловушку, — заметила Патриция.

Денница испустил усталый вздох.

— Послушай, дорогая…

— Никакая я тебе не дорогая!..

— Ну всё, хватит, — я протиснулся между ними и развёл руки в стороны, отталкивая Патрицию и Денницу друг от друга. — С вами приятно поговорить, но честно говоря, ребята, у меня уже ЧЕЛЮСТИ СВОДИТ. И вовсе не от зевков! Давайте просто заткнёмся, все вместе, сядем в эту чёртову подземку, доберемся до башни Орловского и свалим из Лимба.

— Орловского? — переспросила Патриция. — Значит, в первый раз я не ослышалась?..

Я покачал головой. Сжал губы, и сделал вид, что застёгиваю их на замок. А потом выбросил ключ через плечо.

Патриция пожала плечами в духе "а я вам говорила", и закатив глаза, двинулась прочь.

Туда, откуда доносился глухой шум просыпающегося города.

На трассе уже ревели, выбрасывая в воздух клубы чёрного удушливого дыма машины, качали стальными головами громадные механизмы, похожие на кровосмесительный союз морской каракатицы и подъёмного крана, ревели сирены полицейских и пожарных…

Словом, жизнь била ключом.

Вонючим, как грязь на болоте и горячим, как вулканическая лава.

Мне достался наряд, ничем не отличимый от того, что был на Патриции: кепка, футболка, кроссовки и джинсы.

Они были новенькими, жесткими и слегка скрипучими. Кроссовки сияли первозданной белизной, а в качестве аксессуаров прилагалась цепь из дутого золота на шею и кастет.

Рассудив, что Денница знал, что делал, когда приобретал всё это, я промолчал.

И вот, через какие-то десять минут, мы стояли возле входа в подземку — из неё вырывались подозрительные клубы тёплого, пахнущего носками дыма, и жевали "шаурму" — так её назвал Денница.

Впрочем, она была горячей, приправленной адским количеством горчицы, и как нас заверил продавец, сделана из самых здоровых и крупных крыс.

Внизу располагался обычный турникет — Денница бросил в прорезь горсть жетонов и он открылся, буквально на секунду. А за ним располагался перрон.

Увидев всё это, я немного успокоился.

Обычное метро. Всё как у всех. А самое главное: вряд ли здесь более опасно, по сравнению с Москвой…

Народу на перроне было немного — основной наплыв начнётся часом позже, когда работяги из Ульев устремятся на работу.

Денница разъяснил, что жители поверхности подземкой не пользуются. Считают себя чистой публикой, пассажирами монорельсов и такси…

Я вспомнил закрученное штопором полотно и по спине побежали мурашки.

И вот наконец подошел поезд…

— Я в это не сяду, — покрепче ухватившись за ближайший столб, обляпанный граффити так, что живого места не осталось, я зажмурился и тряс головой, словно в уши набилась вода. — Нет и нет, даже не просите.

— Макс, что с тобой? — Патриция попыталась оторвать одну мою руку, но