— Рад за вас, в путь добрый.

— Так что, Ефим, потерпи на две ночи.

— Хоть до зимы живите. — Колобков широко улыбнулся и опрокинул в рот стопку с водкой, при этом поморщился.

— Ефим, у тебя есть лодочники знакомые? — спросил Захар.

— Река есть, то и лодочники имеются. А в чём потребность?

— Послезавтра с утречка раннего подсуетиться бы нам надобно. А вернее до рассвета.

— Есть и не один.

— Можешь договориться сплавать с нами на ту сторону и обратно? Заплатим.

— В чём спешка, что за манёвры?

— Товарищ должен подскочить до правого берега, передать кое-что нам, так забрать и назад прямиком до причала. Уж очень с ним повстречаться надобно.

Колобков понял: мужикам нужно время переплыть на ту сторону, выкопать свои ценности и вернуться к лодке, а там прямиком на судно. В душе он хихикнул, но виду не подал.

— Отчего не договориться, есть такой, даже оплату не позволим с вас взять.

— Ну, зачем же так, всяк труд вознаграждаться должен.

— Должок за ним имеется, пусть отработает. Невелика служба вёслами махать, тем паче лодка большая с подвесным мотором ажно в пять лошадиных сил.

— Спасибо, Ефим, ты прямо находка для нас. Вот что значит сибирская натура!

— Ладно, чего там…

— Завтра побродим по Якутску, посмотрим город, когда ещё придётся увидеть.

— Посмотрите, полюбопытствуйте, город как город, с разницей той, что у чёрта на куличках, но край сам богатый всем, месторождений тьма-тьмущая: и золото, и алмазы, и серебро, железо рудное, уголь роют, уран добывают.

— И уран есть? — переспросил, удивившись, Груздев. — Вредная штуковина.

— Есть такое, на них больше заключённые пахали, а оно и сейчас сапогами землю топчут в ногу с местными.

Следующий день тройка друзей, как и решили, прогулялись по городу. Посетили несколько магазинов, побывали на пристани, Хрусталёв показал самоходку, что готовилась к завтрашнему отплытию. Проходя по одной из улиц, увидели кинотеатр «Айхал» — одноэтажное деревянное здание с невысоким крыльцом и красивой вывеской. Чтобы убить время зашли, купили билеты в кино «Максим Перепелица». Этот фильм смотрели в Магадане, но что было делать, коли до вечера ещё далеко. В зрительном зале рядом с Груздевым сидела девушка, она всё косила глаза на него и их прятала, если тот замечал на себе взгляд.

По окончании фильма, вышли из клуба.

— А ты, Тихон, заметил, как на тебя девица глазами стреляла? Прямо жгла, а в меня аж ревность вселилась — обидно, что не я приглянулся, — рассмеялся Гребнев.

— Видел, не слепой, — отмахнулся Груздев.

— Ничего, наши девки впереди. Все девчата хороши, выбирай на вкус. Ух, разгуляемся!

— Пошли до хаты, ухажёры. Спать пораньше ляжем, вставать рано, — заторопил Хрусталёв.

Колобков своих гостей разбудил до зари.

Они быстро оделись, на скорую руку съели по куску хлеба со свиным просоленным салом, забрали рюкзаки и, попрощавшись с Ефимом, покинули дом.

Колобков вышел из дому вслед за ними и посмотрел им вслед. Те спешно удалялись в сторону берега реки, где должен был ждать их лодочник Степан Рощин, с коим и договорился Ефим о содействии его постояльцам.

«Ну-ну, давайте, ребятки, поспешайте… Вы не знаете ещё, в какую задницу попали…» — Колобков ухмыльнулся. Его не смущало и ни одна ниточка нервов не ощутила неловкого трепета, что путники, встретившиеся ему в лесу, благодаря именно ему лишились своего крупного богатства, какой удар дожидается их впереди. Его теперь занимали мысли: сколько же Князь отвалит ему за столь удачный нагар? «Князь своё обещание сдержит, его слово кремень», — успокоил себя Ефим и вернулся в дом, занявшись личными повседневными делами.

Глава 34

Друзья подошли к берегу Лены. Рощин, сидя в лодке, вычерпывал ковшом с её дня воду. Одет был в плащ из тонкого брезента, на голове серая шляпа, в серых штанах, заправленных в резиновые сапоги. На корме установлен подвесной двигатель «Стрела». Завидев троих мужиков, спросил:

— Так это вас дожидаюсь?

— Нас родимых, — ответил Хрусталёв. — Можем трогать?

— Прыгайте по одному, рассаживайтесь, только оттолкнитесь.

— Звать-то тебя Степаном?

— Им самым.

— Тогда всё правильно, Колобков так и назвал твоё имя.

— В такую рань, вряд ли кого можно встретить, разве что рыбаков каких.

Рощин отгрёб веслом на глубину и завёл мотор. Лодка медленно набрала ход и, набрав максимальную скорость, взяла курс на правый берег.

Через несколько минут нос лодки уткнулся в песок.

— Ну, Степан, мы по делам, а ты дожидайся, — наказал Захар. — Дожидайся, не вздумай отлучиться куда, рюкзаки пока оставим в лодке.

— Чего так сомнением обижаешь, давно уж не мальчик, — с упрёком отреагировал Рощин. — Валяйте, а мне есть чем заняться — воду дочерпаю, а потом курну.

До заветного места добрались менее чем за час.

Вот дерево с широким комлем, рядом лесина. В нескольких шагах была зарыта лопата, припорошенная листвой. Взять её не составляло труда.

Убрали лесину. Первым за рытьё взялся Захар, налегал с силой, спешил. Друзья предлагали заменить, но он мотнул головой, мол, сам вскрою. Гребневу и Груздеву оставалось только лишь ждать.

Наконец лопата поддела ветку, лёгкое волнение прошло у всех по спинам — сейчас предстоит убрать ветки и поднять мешки.

Но что это?! Мешков под ветками не оказалось, под ними земляное дно… и сначала на лицах, можно было прочесть удивление и недоумение, а потом страх и отчаяние. Отчаяние такого размаха, что грудь каждого была готова разорваться на части, сердце будто хотело выскочить наружу. Нет, не описать состояние, которое творилось сейчас в их душах. Смятение, злоба, горе и безнадёжность с опустошением нутра, это был скорее криз тяжелейшего состояния, способного свалить человека с лишением чувств.

— Я не понял?.. — опомнившись первым, произнёс Хрусталёв. — Что за хрень?!

— Может, не там копаем? — с неуверенностью и дрожащим голосом произнёс Груздев, соображая, что говорит не то.

— Ты очумел, что ли! Как не там, когда там! Какая ж сука вскрыла тайник?! Какая?!! — ревел Захар, глядя в только что выкопанную им яму.

Гребнев молчал, у него от гнева перехватило горло, в мозгу же лихорадочно неслось: «Кто?! Когда?! Да это же невозможно!! Нет, ну никак невозможно!!..» И тут вдруг мозг встряхнуло, да так, что в глазах потемнело, но тут же отпустило, и новая волна раздумий охватила в голове серое вещество, и он увидел разгадку, страшную, но явную: «Хрусталёв… В тот день, когда мы с Тихоном кололи чурки, он отправился один на причал, узнать про судно. Его долго не было, пришёл, когда заканчивали складывать дрова, две-три охапки подмог и на этом всё. Где