— Потому что я считал, что ты — такой же, как и я. У тебя глаза убийцы, Белов. Я полагал, что этот путь придётся тебе по душе. Видимо, ошибался.

Не первый раз я слышу этот «комплимент» в свой адрес. Сильно же отразилось на мне моё прошлое. Похоже, эту часть меня уже не искоренить.

А Игорь Суворов предстал передо мной в совершенно другом обличии. До этой самой минуты я предполагал, что он — ярый представитель Легиона, который живёт войной и желает, чтобы ею жили и все остальные.

Но он оказался уставшим от кровопролития солдатом, решившим вернуться к дворянскому быту. Но оказавшийся к нему неготовым.

— Игорь Николаевич, — нарушил тишину Бродский. — Мы с вашей дочерью любим друг друга. Я бы хотел, чтобы наше с вами знакомство произошло при других обстоятельствах. Но я вынужден просить у вас руки Екатерины. Прямо здесь и сейчас. При свидетелях.

Реакция Суворова на слова Бродского оказалась не менее удивительной. Игорь громогласно рассмеялся. Даже стёкла в рамах завибрировали от его смеха.

— А ты что же думаешь, Николай, у тебя теперь есть иной выбор? — спросил Суворов, пытаясь отдышаться. — Вы уже во всеуслышание объявили о своём решении. Теперь весь город знает, что я отдаю свою дочь в семью Бродских. А ведь я даже упомянул, что это — выгодный для меня брак. Напомни, пожалуйста, Николай, чем занимаются твои родители?

— Э-э-э… — Николай замялся. — Бродским принадлежит двадцать гектаров полей.

— Хм? — заинтересованно поджал губы Суворов. — Вот как? Немаленькое число. А что выращиваете?

Бродский бросил на меня полный волнения взгляд, а затем ответил:

— Выращивали всё — от круп до овощей. Отец владел магией земледелия. Так прозвали его магию крестьяне.

— Почему «владел»? — решил уточнить Суворов.

— Он был ранен на войне. Больше колдовать не может, — признался Бродский. — Теперь поля пустуют.

— Пустуют, значит… — прошептал Суворов. — Что ж, ладно. Раз твой отец бывал на войне, нам с ним будет о чём поговорить. Передай родителям весточку, что я загляну к ним в ближайшие несколько недель.

Бродский оторопел.

— В-вы серьёзно? — удивился он.

— А что, по-твоему, я не должен знакомиться с родителями своего будущего зятя? — насупив брови, спросил Суворов. — Нам с ними предстоит обсудить вопрос восстановления работ на ваших полях. Ну, это уже тебя не касается. Твоя задача — закончить академию и стать достойным человеком.

Николай с Екатериной засияли. Да чего уж там, даже мне бальзам на душу пролился! Такого завершения вечера, думаю, не ожидал никто. Тем более сам Игорь Суворов.

— Но у меня есть одно условие, Екатерина, — обратился к дочери Игорь.

— Да, отец? — с трудом сдерживая слёзы, спросила девушка.

— Я всё же хочу, чтобы ты покинула военную академию. Хватит с нашей семьи войн. В следующем году поступишь в Санкт-Петербургскую Магическую. Это моё единственное условие.

— Хорошо, — уверенно кивнула она. — Я сделаю так, как скажешь.

Видимо, чувства Екатерины к Николаю искренние, раз она так быстро согласилась.

— Славно, — вздохнул Суворов и устало откинулся на спинку кресла.

В комнате вновь воцарилась неловкая тишина.

— Белов, как зовут твою спутницу? — нарушив молчание, спросил Суворов.

— Анастасия Антарктьева, — представил девушку я.

— Что ж, Анастасия, — Суворов повернулся к Антарктьевой. — Я знаком с твоим отцом. Достойный человек. Прошу прощения, что тебе пришлось стать свидетельницей наших семейных разборок. Очень надеюсь, что мы тебя не обидели. А также рассчитываю, что услышанное тобою, не выйдет за пределы этих стен.

— Всё хорошо, — быстро закивала Настя. — Я очень рада, что вы смогли разобраться.

— Отлично, — подытожил Суворов. — Теперь все можете быть свободными. Возвращайтесь по домам. Екатерина и Илья, вас прошу вернуться в свои комнаты. Мы ещё поговорим с вами, но завтра. Остаться прошу только Белова. Я тебя надолго не задержу, Владимир.

Екатерина, Николай, Анастасия и Илья покинули кабинет Суворова, оставив меня с Игорем наедине.

— Присядь, Владимир, — попросил Суворов, указав на соседнее кресло.

Я молча уселся у камина по левую руку от Игоря, ожидая дальнейшей беседы.

— Отношения между нами с самого начала не задались, — произнёс он. — Наверное, это потому, что мы оба слишком упёртые и прямолинейные.

— С этим трудно поспорить, Игорь Николаевич, — согласился я. — Но на мой взгляд, вы приняли очень мудрое решение. Дочь будет вам благодарна.

— Буду на это надеяться, — кивнул Суворов. — Но я бы хотел поговорить не о моём решении, Владимир. Как ни крути, а центром всего это скандала были мы с тобой, а не Екатерина с Николаем. Нам бы не помешало расставить все точки. Недосказанности я не люблю.

— С радостью, — кивнул я. — И каким вы видите завершение нашего с вами конфликта?

— От своих слов я не откажусь, — заявил Суворов. — Я не стану тебя поддерживать, но и вредить тебе не буду. Ты — очень опасный и безрассудный человек, Владимир Белов. Не знаю, как жизнь сделала тебя таким в столь юном возрасте. Но твои глаза… Таких у меня не было даже после первого года войны. Не стану лезть тебе в душу и искать причины, но скажу лишь одно: я не буду тебе другом, но и врагом твоему роду быть не желаю.

— Я хотел бы того же, Игорь Николаевич. Предлагаю сохранить в наших отношениях нейтралитет.

— Согласен, — кивнул Суворов и протянул мне руку.

Я пожал крепкую мозолистую ладонь Игоря, но тот крепко вцепился в меня и подтянул к себе.

— И ещё пара моментов, Владимир, — прищурив глаза, произнёс он. — Я бы хотел, чтобы ты проследил за моим будущим зятем. Я уже понял,