за что! Но моего мнения, естественно, Ирис не спрашивала, якобы это не мне решать. Когда мы вышли из больницы, она взяла с меня слово молчать – что было, то прошло. Не надо выносить сор из избы. Если я где-нибудь об этом расскажу, то разрушу семью, а семья – это самое главное. Я ответила, что семью разрушает ее сын, я от него ничего не хотела. Тут она влепила мне пощечину.

Передо мной снова возник презрительный взгляд Ирис, которым она наградила меня в тот день, с содроганием я вспомнила, как она извратила события: оказывается, я сама соблазняла мальчиков, а теперь почему-то удивляюсь последствиям. Да и кому больше поверили бы: страшненькой девчонке с посредственной успеваемостью или ее прекрасному сыну – блестящему ученику и всеобщему любимцу? Какие доводы я могла привести в свое оправдание?

Она нисколько не сомневалась в себе, была полностью уверена, что Эрику ничего не грозит, и от этого становилось жутко. Я вспомнила, как она убеждала меня после той истории в лодочном сарае, что у Анжелики не все дома, что она была вне себя от ревности, хотела нас перессорить, соблазнить Бенжамена, потом Эрика. И я поверила. Я, лучшая подруга Анжелики, проглотила все это за милую душу. Кто бы мне поверил?

– Так бы и убила ее, – пробормотала Анжелика.

– Как ни странно, после аборта мне, можно сказать, полегчало. Я думала, что Эрик больше не посмеет приближаться ко мне, что Ирис все-таки устроит ему взбучку хотя бы во избежание какой-нибудь трагедии, но он стал приходить снова, как ни в чем не бывало.

– И ты никогда не пыталась… отбиваться?

– Когда я сопротивляюсь, бывает только хуже. Каждый раз мне хочется, чтобы все закончилось как можно быстрее, поэтому я просто жду, думая о чем-нибудь другом.

– А Бенжамен? – спросила Анжелика. – Бенжамен знает?

Я покачала головой:

– Нет, и не хочу, чтобы узнал. Он уже потерял тебя, ему и так плохо, а это, думаю, его вообще убьет.

– Что ты будешь делать?

Я непонимающе посмотрела на нее:

– А что, по-твоему, я могу сделать?

– Не собираешься же ты и дальше все это терпеть!

– Полагаешь, я об этом не думала? Сегодня, чтобы встретиться с тобой, я убежала из бассейна на час раньше. Ирис контролирует каждый мой шаг, всегда знает, где я нахожусь. Если я кому-нибудь пожалуюсь, меня уничтожит Ирис или убьет Эрик – уж не знаю, кто из них окажется быстрее. А если сбегу, то со связями моего отца в полиции меня тотчас отыщут, и мне не поздоровится.

– Мы недалеко от Бельгии… Они будут искать тебя за границей?

– В Бельгии будут. Иногда я мечтаю уехать в Японию или в Австралию. Так далеко, чтобы они никогда меня не нашли. Но это невозможно, я несовершеннолетняя – в самолет незаметно не сядешь, да и некуда мне лететь, к тому же нет денег… Словом, я жду совершеннолетия, тогда найду работу и уеду отсюда в Лилль или Париж. Нужно только продержаться.

– Еще почти три года! Как ты сможешь столько времени это выносить? – проговорила Анжелика.

– У меня нет выбора.

Анжелика смотрела на погружающийся в темноту горизонт, туда, где в хорошую погоду сквозь дымку виднеются белые скалы Дувра. Она кивнула, раздавила окурок в цветочном горшке и спокойно сказала:

– Выбор есть всегда. Мы тебя вытащим.

Нынешнее время. Лилу

Фанни припарковала машину у городского бассейна Бувиля. За всю дорогу она не произнесла ни слова, и Лилу уже жалела, что рассказала про Факабу.

– Я нашла дневник погоды, – сказала Лилу. – Не так-то просто было раскопать ссылку на архив «Метео-Франс», теперь ты можешь скачать данные.

– Просто скажи мне, что 3 сентября 2001 года было солнечно!

Лилу удивленно повернулась к мачехе: та продолжала сидеть, вцепившись в руль, хотя зажигание уже выключила, будто это был вопрос невероятной важности.

– Небо чистое, ветер слабый, очень солнечно, 21 градус, – зачитала Лилу.

– Я знала! – победно воскликнула Фанни, а Лилу подозрительно на нее посмотрела: и что им всем далась эта погода? Фанни решительным шагом направилась ко входу в бассейн, Лилу – за ней. Внутри запах хлорки и жаркий воздух сильно контрастировали с прохладой рыбной лавки.

– Здравствуйте! Я звонила сегодня утром, у меня назначена встреча с господином Русселем.

– Да, его кабинет на втором этаже, – сказала администратор.

Лилу поднялась по лестнице вслед за Фанни и проворчала:

– Можешь объяснить, что мы тут делаем?

– Неужели ты думаешь, благовоспитанная моя, что Факаба поделилась бы такой информацией со своей падчерицей?

Лилу закатила глаза.

– Ты все еще не отошла? Это же просто шутка, твой психолог не рекомендует тебе поработать над зацикленностью на себе?

Не ответив, Фанни постучала по открытой двери кабинета с табличкой «Адам Руссель».

– Месье Руссель? Я звонила вам сегодня утром.

– Ах да, добрый день, входите! Хотите кофе?

– С удовольствием.

Лилу подумала, что очередная чашка кофе для Фанни вообще-то будет лишней, особенно если учесть ее и без того возбужденное и нервозное состояние. Сама она отказалась – должен же кто-то из них двоих сохранять здравомыслие.

Широкое окно кабинета выходило на бассейн. Стекло заглушало плеск воды, крики детей и свистки инструкторов. Со своего пластикового стула Лилу наблюдала, как группа учеников упражняется в прыжках с вышки, а беременная женщина курсирует туда-сюда по дорожке.

Руссель вернулся со стаканчиком кофе.

– Ну, рассказывайте.

– Моя падчерица мечтает переплыть Ла-Манш, ей четырнадцать лет, почти пятнадцать, и она много тренируется. Я пытаюсь ее убедить, что это невозможно, но вы же знаете, какие они упрямые и несносные в этом возрасте, а Лилу особенно. Вы же три года назад тренировали пловца, который пересек пролив, вот я и подумала поговорить с вами об этом.

Задетая столь нелестной характеристикой, Лилу метнула на мачеху яростный и в то же время изумленный взгляд. Адам Руссель строго посмотрел на Фанни.

– В этом возрасте очень хорошо иметь амбициозные цели, и поддержка близких в любом начинании – залог успеха. Всякий спортивный рекорд, знаете ли, считается недостижимым, пока на него не отважится какой-нибудь смельчак, который не боится препятствий.

– Хорошо, а какие последствия может иметь эта затея для Лилу? Не рановато ли ей физически?

До сих пор Лилу гадала, нормально ли у Фанни с головой, учитывая бессвязность ее фраз, и вдруг все сложилось, Лилу поняла, о чем она думала: Сара сбежала в Англию, переплыв Ла-Манш. И на фотографии с ужасом и решимостью Сара смотрела не на какого-то невидимого врага, а на пролив, который собиралась пересечь.

– Физически