– Умоляю, не ломайте замок, потом дверь придется менять, не латать же ее, весь вид испортит. У нас двери дорогие, из натурального дерева, сами видите. Я позвонила хозяину, он сейчас приедет, давайте его подождем?

Тороков глянул на нее как на муху, слетевшую с навоза, потом указал подбородком напарнику на дверь, мол, действуй. Юноша закатал рукава и принялся орудовать инструментами под охи и вздохи администраторши.

А в номере пусто, балкон нараспашку. Тороков позвонил в милицию, просил прислать криминалиста, чтобы снять отпечатки пальцев. Явился хозяин отеля, расстроился, раскраснелся, покричал, угрожал, что будет жаловаться, но кому?

Сумерки сгущались, сгущались, потом внезапно превратились в ночь, а комната погрузилась в абсолютную, беспросветную тьму. Серафиме чудилось, будто она запечатана в коробочку, а коробочка лежит в сундуке, а сундук – на дне океана, и сюда никому не пробраться, поэтому тьма не пугала. Только окно, слабо проявляющееся на фоне черноты, выдавало, что нет ни сундука, ни океана, что Сима не защищена.

Много прошло времени, а его все не было. Его не было несколько часов. Серафима прислушивалась к звукам снаружи, сидя на кровати и обхватив колени руками. Место тихое, бывало, собака лаяла, да и то далеко. Серафима частенько поглядывала на часы, нажимая на кнопку мобильника, в перерывах думала, что предпринять, если Никиту арестовали.

– Подключу дядю Диму, пусть по старым связям выяснит.

У него по всей стране коллег с учениками видимо-невидимо, некоторые взлетели вверх, как истребители, и весьма высоко, они способны существенно помочь, вплоть до освобождения хотя бы под залог. Но второй вопрос был куда значительней: откуда милиция узнала их имена с фамилиями, профессию Серафимы? Мало того, отыскали! Это уже серьезно, похоже, некто неизвестный толкает их в капкан, значит, пасут не только менты.

А если Никита придет и не увидит света в окне? Подумает, что Симу повязали, на квартире оставили засаду, и не зайдет!

Она включила настольную лампу, щурилась от света, привыкая к нему, потом снова вернулась мыслями к Никите – где же он? И перебирала в памяти всех, кто за последние два месяца встречался по этому непростому, аморальному и пошлому делу.

Раздался шорох за окном, Сима вскинула на него глаза и едва не закричала от ужаса. Два светящихся зеленоватых шарика застыли за стеклом, секунды спустя задвигались вниз-вверх, замирали и двигались снова, ирреальные, как предзнаменование с того света.

– Что это? – прошептала девушка, холодея.

Все тело от головы до ног заполнил страх перед необъяснимым явлением, конечности так и вовсе онемели. Если сейчас ЭТО появится здесь, Серафима не сможет даже пошевелиться. Но шарики вдруг вышли из зоны преломления света, с трудом девушка разглядела кошку, переступающую лапками по подоконнику с внешней стороны с задранным кверху хвостом.

– Уф! – сбросила груз страха Серафима. – Брысь, глупая! Напугала… Да, я уже до ручки дошла, кошек не узнаю.

Пот выступил на лбу и висках, он был следствием пережитого ужаса, дурацкого и невежественного, как оказалось. Бояться следует человекообразных, а не ирреальных сущностей, первые сто очков вперед дадут вторым. Девушка вытерла пот уголком пледа, которым укрыла ноги, после чего снова вернулась к обстоятельствам дела. А дядя Дима предупреждал: необычное дело может перерасти в опасное предприятие – не послушала, не услышала. Хорошо, а если бы услышала дядю Диму, отказалась бы участвовать? Замечательный вопросик, на него ответить не менее страшно, чем ждать, когда в окне покажется монстр со светящимися шариками вместо глаз. Ответить – значит признать, Серафима замотала головой:

– Не хочу, не буду, нет!

Шум. Кто-то идет по двору, подходит… Сердце опять забилось, словно сошло с ума, ведь неизвестно, кто сейчас появится: Никита, милиция или тот самый хвост. И нечем защититься, совершенно нечем! А рука искала предмет для защиты, протянулась к настольной лампе, вцепилась в ножку… Да. Кинет ее в пришельцев, свет погаснет, а Сима юркнет под кровать. Под кровать не годится, она попробует выскочить на улицу и закричит…

Ручка двери повернулась, раздался скрип… Вот и он, подмигнул ей:

– Это я.

Перенапряжение и следом за ним спад вызвали слезы, Серафима закрыла лицо ладонями, будто отказывалась верить, что он все же пришел. Но даже не факт возвращения Никиты вызвал предательские слезы, а осознание здесь и сейчас, что с его появлением в ее жизни произошли громадные перемены. С первой встречи, с первой минуты, с первого взгляда… Он вошел – красивый, подтянутый, успешный, в то же время потерянный, но по-мальчишески хорохорился, а внутри Симы произошел обрыв системы жизнеобеспечения. Система так и не наладилась, как Серафима живет, почему не умерла – кто скажет? Тогда ее испугало новое, непознанное состояние, вместе с ним произошли открытия: осмысление себя как женщины, разнообразными красками засверкал мир – от темных, когда накрывала меланхолия, до радужных, когда хотелось плакать и смеяться одновременно. Непостижимо. Неожиданно. Несправедливо. Несправедливость заключалась в банальной безнадежности, Никита никогда не поймет, что она его удача, никакая другая женщина не будет любить его так сильно. Да, Сима из эгоистичных соображений кинулась за ним в огонь и воду, лишь бы находиться рядом, видеть его, слышать, но разве ее поступок не самоотверженность? Она бы за ним в Сибирь, как жены декабристов… ага, ага!

Никита переполошился, бросил сумку на стул, присел рядом и, обняв ее за плечи, притянул к себе:

– О… Сима расквасилась. Ну ты чего? Все нормально. Сима… Сима, слезы и ты – несовместимые вещи. Ты такая отважная, сильная, умная… Сима!

Она убрала ладони и уже улыбалась сквозь слезы, еще катившиеся по щекам, спросила дрожащим голосом:

– Почему так долго? Где ты был?

– Бродил. Смотрел, не шпионят ли за мной некие типы с рожами висельников. Совершал маневры, чтобы уйти от тех, кого я, возможно, не заметил. Потом наблюдал, спрятавшись, за этим домом, вернее, за улицей.

– Нас кто-то сдал, и ты догадался об этом?

– Естественно.

– Как мне здесь было плохо, – призналась она, уткнувшись лицом в его грудь. – И страшно. Перебрала все варианты, придумывала, как тебя вытащить, если загребут…

– Я знал, ты меня не бросишь. Сима, а поесть чего-нибудь у нас имеется?

– Я быстро, – подхватилась она.

На кухню он пришел за ней, курил, пока Сима разогревала курицу, которую купили, когда переносили вещи из отеля. Приготовила обед, когда прибежала на квартиру, с одной тогда целью – чтобы занять себя. Никита наблюдал, как она накрывала на стол, вертелась на пятачке кухни, делая все споро и с удовольствием, невольно вызывая улыбку.

– Не предполагал, что у тебя есть способности к кулинарии.

– По-твоему, я выгляжу неумехой?

– В чем-то ты, бесспорно, умеха, но поначалу производишь впечатление, будто земная жизнь далека от тебя.