– Вылезаем, – хрипло проговорил Джоле.

С трудом выбрались из грязи. Йофрид пришлось тянуть за руки, прежде чем раздался чавкающий звук и жирная черная поверхность отпустила ее.

– Вот и обед! – Офирец вытащил из-за пояса нож и подошел к телу животного. – Доставайте котелок!

Он вспорол горло жертве, и из раны с шипением хлынула багровая дымящаяся кровь. Она быстро наполнила посудину до половины.

– Некоторые племена пустыни пьют кровь поверженных врагов, считая, что перенимают их силу и храбрость, – усмехнулся Джоле, поднося котелок ко рту. – Нам остается надеяться, что от этого зверя мы получим скорость бега и выносливость!

Он отпил, передал котелок Харальду. В душе тот содрогался от отвращения, но жажда была сильнее. Зажмурился и решительно отхлебнул. Рот и горло так пересохли, что он не ощутил вкуса. Просто что-то жидкое текло внутрь, заставляя иссохшееся тело оживать.

За спиной судорожно вздохнула Йофрид. Харальд понял, что едва не выпил все, и смущенно отдал котелок девушке. Когда отер губы, то на ладони остался багровый след.

– Теперь точно дойдем до леса! – сказал Джоле удовлетворенно, когда Йофрид отняла ото рта пустой котелок. – Выживем, даже если не будет воды!

Лес стоял, словно стена замка. Сплошное переплетение ветвей, стволов, листьев, каких-то длинных и гибких растений. Торчащие шипы, цветы, мясистые и такие яркие, что больно глазам – алые, желтые, белые. Словно вышивка на зеленом фоне. И запах – тяжелый, сырой и приторный.

– Мне этот лес не нравится! – в десятый, наверное, раз сказал Джоле.

Харальд был с ним полностью согласен. Какая-то опасность крылась за зеленым пологом, под сводами высоких деревьев. Пронзительные крики, очень похожие на человеческие, и утробный рев, доносящиеся из чащи, приятных чувств не вызывали.

– Надо идти, – сказала вдруг Йофрид. Последние дни она почти все время молчала, и Харальд, заслышав ее голос, изумленно обернулся. Лицо девушки было решительным, на нем голубыми самоцветами выделялись глаза. – Что мы, зря проделали весь этот путь? Опасности никакой впереди нет, я бы ощутила. А с дикими зверями вы справитесь. Или нет?

Она поочередно посмотрела на обоих мужчин. Джоле отвел глаза в сторону, а Харальд ощутил, как краска стыда заливает щеки.

– Ты права, – смущенно проговорил он. – Не можем же мы сидеть тут, на опушке, и ждать, пока лес не исчезнет? И так полдня потеряли!

– Но тут я не смогу быть проводником, – пожал плечами Джоле, растерянно улыбаясь. – Я не знаю, куда вы хотите попасть, и не умею ориентироваться в таком лесу!

Йофрид вопросительно посмотрела на Харальда.

– Если бы я сам знал, куда точно идти! – буркнул он угрюмо. – Но одно знаю – на юг! Если так надо, пойду первым!

Чтобы войти в лес, пришлось воспользоваться мечом. Уступив заточенной стали, заросли с чавканьем и треском расступились, и путешественники вошли в чащу. Влажный и теплый воздух тут же окутал их, как одеяло. На коже осели липкие капли.

Они шли, прорубая дорогу, под ногами что-то мягко хрустело. Из древесных крон доносились птичьи крики, полные неясной угрозы, а вокруг, по кустам, шуршало что-то невидимое. Зудели, норовя усесться на кожу, огромные и злые комары. Вот хлопнула по щеке Йофрид, выругался, расплющивая паразита по спине, Джоле. После первого же укуса шея Харальда начала чесаться, а всё новые насекомые, назойливо зудя, лезли к лицу, норовили забраться в глаза, ноздри.

Все тут было сырым, и это особенно остро ощущалось после сухости пустыни. Влага стекала по стволам, капала с ветвей, листья и трава щедро делились ей с путешественниками, в воздухе висело легкое марево. Харальд ощущал, точно плывет в очень прозрачной воде, в которой можно дышать.

Воздух был приторным, словно дешевое тирское вино. В нем смешивалось сколько разных ароматов-сильных и непривычных, что обоняние после первых же попыток разобраться в окружающем попросту отказало.

Прорубились через очередные заросли, причем из некоторых ползучих растений, когда их рассекали, сочилась тягучая как смола жидкость ярко-красного цвета.

– Кровь! – с ужасом в голосе сказала Йофрид.

– Не думаю. – Харальд осторожно тронул растение рукой, оно было холодным и скользким. – Скорее сок.

Он повернулся, намереваясь идти дальше, но тут где-то сверху затрещали ветви. Чудовищная тяжесть обрушилась на плечи Харальду, и он упал, ткнулся лицом в сырую землю.

Кто-то утробно взревел над самой головой, послышался треск разрываемой ткани, крик Йофрид. Что-то злобно гаркнул Джоле.

Тяжесть исчезла. Харальд торопливо поднялся, вытаскивая меч.

В пяти шагах от него, колотя себя хвостом по бокам, скалил белоснежные клыки удивительно красивый зверь. Похож он был на кота, если они бывают почти сажень в длину. Шкура – мешанина черных пятен на желтом фоне, похожая на тень от множества листьев. Зверь рычал и настороженно водил маленькими золотистыми глазками.

Харальд чуть присел и выставил меч, с удивлением отмечая, что груз, который он нес на спине, стал вроде бы легче.

Пятнистый хищник взревел еще раз и, решив, что связываться со странной добычей не стоит, развернулся и стремительно исчез в зарослях. Лишь мелькнула пятнистая шкура да колыхнулись ветви.

– Тебя спас твой мешок, – сказал подошедший Джоле. Меч он держал в руке. – Зверюга прыгнула и вцепилась в него, решив, что это часть тебя. Еще повезло, что не сломала тебе спину! А до чего шустрая тварь, от моего удара уклонилась!

– Ничего себе кот! – проговорил Харальд, снимая с плеч то, что осталось от его дорожного мешка. Все, что в нем было, вывалилось на землю, а сам мешок оказался разодран на лоскутья. – Если тут кошки такие, то что будет, если мы столкнемся с местным волком или медведем?

– Или человеком, – тихо добавила Йофрид.

На второй день пути лес несколько поредел. Более не приходилось преодолевать сплошную стену из ветвей и листьев. Могучие древесные стволы возносились на приличном расстоянии друг от друга, а почва стала суше. Со всех сторон по-прежнему доносились пронзительные вопли и рычание, но зверей путешественники больше не видели.

В один момент Харальду показалось, что земля под ногами уж слишком твердая. Он ткнул мечом, и лезвие, не пройдя и двух вершков, заскрежетало, наткнувшись на преграду.

Когда слегка расчистили, то взгляду явилась серая каменная плита, потрескавшаяся, но сохранившая форму квадрата. Рядом с ней обнаружились другие.

– Дорога! – сказал потрясенно Джоле. – Значит, не врут старики про то, что наши предки некогда жили здесь! Но как они построили ее в такой чаще?

– Может быть, – проговорил Харальд, холодея от собственной догадки, – эти плиты уложили еще тогда, когда никакого леса не было?

От серых плит веяло древностью, прошлым, таким давним, что о нем мало что сохранилось даже в сказках. Дорога вела точно на юг, кое-где деревья взломали ее поверхность, выворотив камень, но общие очертания еще можно было рассмотреть.