— Тогда почему он документы тебе, а не мне передал? — с некоторой ревностью в голосе поинтересовался государь.

— Там все вопросы там по моему ведомству. А может, с просьбами к тебе решил не частить, и через меня их озвучить, — пожал Обдорин плечами, высказывая самые вероятные выводы.

— И что он на этот раз хочет?

— Так того генерал-майора просит ему отдать, которого он от нападения пшеков спас, и звание ему повысить. Утверждает, что им в штате нужен грамотный координатор архимагов с армией, имеющий солидный вес. Алябьева у него забрали, вот князь и ищет замену. Я поинтересовался в Генштабе, за кого Бережков ратует и не будет ли Империи убытка, но там вроде всё нормально. Этого Карпухина уже в отставку готовят. Он сейчас замену себе натаскивает.

— Чем же таким князь Бережков с тобой поделился, что ты просто лоснишься от удовольствия? — задал вопрос государь, походив взад — вперёд по кабинету, что всегда свидетельствовало о его возбуждении и глубоких раздумьях.

— О-о! Там такие жемчужины встречаются, что половину страны можно будет перевернуть, и всё к пользе Империи, — восторженно и вполне искренне отозвался Обдорин.

— Друг мой, а тебе не кажется, что кое-кто насначинает играть? — вкрадчиво поинтересовался Император.

— Я всегдаготов исполнить любой приказ Вашего Высочества, — тут же перешёл князь на официальную речь, выделив нужное ледяным тоном.

— Ну, зачем же так сразу… Я надеюсь и верю, у нас до этого не дойдёт. Карпухина распоряжусь повысить в звании и отдать Бережкову, а теперь, князь, расскажи-ка мне подробнее, какая нынче у нас сложилась обстановка с Кланами… В чём ты видишь пользу для Империи?

* * *

Во внутреннюю политику страны мы вошли так же тонко и виртуозно, как слон заходит в посудную лавку. Нет, мы ничего не били и не громили физически. Просто зная, у кого впереди неприятности, мы сначала играли на понижение, а потом выкупали подешевевшие акции крупными пакетами.

Отдельным бизнесом занималась молодёжь. Те самые будущие алькальды. Они осваивали бартер. Далеко не все папочки из коллекции князя Куракина я передал в службу Имперской безопасности. Нет, те, что касались государственных измен и преступлений против власти я передал князю Обдорину все, а вот компромат про грязные делишки и финансовые махинации себе придержал. Больно уж время сейчас подходящее. Служба безопасности лютует, причём именно в тех Кланах и союзах, с которыми будущие алькальды проводят бартер. В спокойное время такого эффекта бы не получилось. Одни клиенты понадеялись бы на княжескую поддержку, другие на связи. Зато сейчас, когда даже у князей под мягким местом подгорает, рисковать никому не хочется.

Так что мы меняем папочки на доли в предприятиях, и не абы каких, а ключевых, и скидываем активы на недавно открытые товарищества. Не всё отбираем, иногда бывает достаточно договориться о реальной продаже, которая в иных других случаях попросту не стала бы обсуждаться.

Может это и не красиво, и не по — благородному, так никто этих господ не заставлял мошенничать, обманывая компаньонов, пайщиков и акционеров.

Уверен, если кто-то захочет глубоко копнуть, то оценит наше принуждение к сделкам, как шантаж. Скорее всего, так оно и есть. Но мы не за деньги и выгоды бьёмся. Сейчас, когда служба Обдорина пытается докопаться до ключевых фигур в хитрых клановых построениях, мы стараемся взять под контроль их экономику.

Понятно, что не головные предприятия приобрести. На это ни у меня, ни у Императора денег не хватит, но кто мне мешает установить свой контроль над некоторыми критически важными узлами и болевыми точками клановых союзов.

* * *

— Где Эммануил Яковлевич? Что у вас тут происходит? Какой, к чёртовой матери, ремонт моста, если у меня уголь в начале осени раскупают в очередь? — ворвался в кабинет управляющего железной дороги дородный господин, изрядно вспотевший, невзирая на прохладную погоду.

— Я полагаю, вы интересуетесь бывшим хозяином железнодорожного участка? — тихим, бесцветным голосом поинтересовался очень милый старичок в пенсне, — Так он уехал в Ялту. Какое-то серьёзное заболевание у него открылось. Доподлинно утверждать не стану, но ходили слухи о скоротечной чахотке. Участок дороги продан нашему товариществу. Проведённая государственная экспертиза выявила необходимость ремонта обоих мостов на нашем участке. С актами желаете ознакомиться?

— К чёрту ваши акты! Мне вагоны под уголь нужны! Много вагонов! — раненым медведем взревел незваный гость.

— О предстоящем ремонте вас загодя предупредили, как и предусмотрено в пункте шесть дробь два нашего с вами контракта. Через двадцать девять дней мы закроем железнодорожное сообщение на всё время ремонта. Потом та же самая бригада перейдёт на второй мост. Если строители не подведут, то к началу июня железнодорожное сообщение будет восстановлено. Поверьте, меньше года на столь серьёзный ремонт — это весьма по-божески.

— Вы с ума сошли! — схватившись за голову, тяжело упал толстяк на стул, жалобно скрипнувший под его тушей, — Да я вас засужу! Вы мне такую неустойку выплатите, что вся эта ваша дорога через месяц станет моей!

— А вот это вряд ли, — ни на йоту не повысил голос новый управляющий, — О ремонте вы официально предупреждены, в точном соответствии с контрактом. Документы с вашими входящими отметками у нас имеются. Полагаю, суд вам не выиграть.

— Вы ещё моих связей не знаете! — зло усмехнулся толстяк.

— Даже если вам каким-то неправедным способом удастся выиграть суд, в чём я сильно сомневаюсь, то это лично для вас ни к чему хорошему не приведёт. Предусмотренную неустойку в нашем с вами контракте полностью перекроет другая неустойка, в результате которой железная дорога отойдёт Сталепромышленной компании. Мы вчера заключили с ними очень дорогостоящую сделку и неустойка по ней в разы больше, чем у нас с вами.

— Что ещё за сделка? — нетерпеливо поморщился владелец угольных шахт.

— Я мог бы не отвечать на ваш вопрос, но вам, как главному заинтересованному лицу и нашему основному клиенту, я могу открыть некоторые детали, — протянул железнодорожник руку за тоненькой папкой, — Поставка рельс, стальных ферм моста, сорока пяти полувагонов. Итого — пятнадцать миллионов рублей. Сумма неустойки ровно такая же. Мне надо напоминать, что у нас с вами предусмотрена неустойка в триста двадцать тысяч?

— Вы что тут, Транссибирскую железную дорогу решили открыть? У вас всего-то тридцать пять километров до основной железнодорожной магистрали!

— Тридцать шесть километров и триста двадцать метров, — увещевающим тоном заметил милый старичок, в котором некоторые столичные судьи легко бы узнали довольно известного стряпчего, давненько представляющего интересы князя Бережкова, — Но это детали. Если вернуться к вашему вопросу, то