– Да тут уж не со светлых рассказ вести надо, – начал отец.

– Значит, говоришь, не был одаренным? – задумчиво произнес Савлентий после рассказа отца.

– Не был.

– А может, не глядели?

– Так я его с детства по магам водил.

– Они же все голову смотрели, он у тебя не простудой болел, а искра спала в это время. А в академии его для того, чтобы вылечить, наверное, в бочке с силой купали, вот и разбудили.

– А убивать для чего?

– Пока убийцу не найдете – не узнаете. Может, и не его хотят убить, а вас троих, сколько народу на вас зло держит, а он сезон как разум обрел – и уже убийцы к нему, да еще и дорогие. А этажом и ошибиться могли, кто-то доложил, что там твоя, скажем, сокровищница, вот и лезли искать, а вы сразу на малого вину возложили.

– Да как-то не подумали.

– А когда вы думали? Всегда сначала ломаете, потом головой работаете.

– Жезл! – Воскликнул отец. Жезл Саймола! – У меня на втором этаже лежал, он тебе передать просил, правда, без камней.

– Ну вот, а то одаренным сделали… Убить хотят… Вам бы в тайной службе работать, они так же разбираются. Неси.

Развернув сверток, Савлентий взял в руки жезл с кучей вырезанных на ручке черепов и фигурок. Покрутил его в руках, тщательно осматривая, потом нажал на один из черепов и повернул шар на конце жезла. Шар отделился, а из ручки выпали четыре камня-накопителя и несколько листков бумаги, исписанных мелким почерком. Все молча смотрели на Савлентия, как дети на фокусника. Савлентий ссыпал камни из ладошки обратно в полую ручку, а листки развернул.

– По-норански написано, – нарушил молчание Лекам.

– Ты знаешь норанский? – спросил Савлентий.

– Нет, но их буквы, это точно.

– Ладно, потом подумаю, как прочитать. Не просто так Саймол передал.

Выйдя во двор, я ощутил тревогу. Оглянулся вокруг, но так и не смог понять, что беспокоит.

– Ну что, поехали. – Эльф запрыгнул на своего скакуна, прямо на спину, в смысле без седла.

– Вы езжайте. Аравина только оставьте. Я догоню. – Я так и не смог понять причину внутреннего неуюта.

Когда парни уехали, вышла Софья со свертком одежды в руках:

– Ты чего здесь?

– Не знаю, что-то не так.

Софья вынула кинжал:

– Что именно?

Ответить не успел, из-за конюшни показалась сейша. Мягко ступая, она подошла ко мне, остановилась, посмотрела в глаза своими изумрудами. Софья восторженно замерла. В голове промелькнули картинки: я на кошке, я со щенками. Поняв, чего от меня хотят, подошел сбоку к Кассаре, но запрыгнуть на спину не решался. Раздался недовольный рык. Взявшись за спину сейши, как можно более плавно прыгнул животом на нее, и только потом перебросил ногу.

Скорость кошки поражала, а отсутствие седла – пугало. С каждым прыжком беспокойство увеличивалось. Я почти упал, съехав куда-то вбок, когда наш бег, похожий, скорее, на прыжки взбешенного быка, закончился. Мы остановились у огромного дерева, в корневищах которого два щенка рычали на черного пищащего котенка размером покрупнее их. Я присел рядом со щенками, потрепал их по головам. Они прижались к моим ногам – беспокойство стало стихать. Поняв, в чем проблема, погладил щенков, представил картинку: волчата играют с котенком, и постарался передать хасанам. Котенок к тому времени дополз до нас, смешно тряся головой. Я погладил и его. Не знаю, что помогло, может, моя картинка, а может, хорошее отношение к котенку, только хасаны издалека стали принюхиваться к нему. Очень осторожно, вздрагивая при каждом движении котенка, они приближались неуверенными шажками. Нарушила процесс знакомства Касса, она бесцеремонно схватила зубами всех троих, сложила в кучу и легла рядом. Котенок, слепо тычась, стал искать сосок, волчата, осторожно принюхиваясь, последовали его примеру. Сейша замурчала, в моей голове пронеслось изображение идущего в женском платье меня.

По дороге обратно, которая заняла мер десять, что по сравнению с ездой на сейше казалось долгим, я обдумывал, что же хотела сказать кошка: что я сюсюкаюсь с хасанами как девчонка или что я заменил им мать? Все-таки сложно общаться с животными.

Присоединившись к купальщикам, я успел вымыть Аравина и Барса, остальных уже помыли. Дальше настал наш черед, плескались мы долго, пока солнце не коснулось леса и не закончилось вино в кувшине. В дом возвращались пешком, гоня впереди лошадей и изредка похлопывая себя ветками – комары как с цепи сорвались. Локтей за двести от ограды оставили лошадей, а с ними и комаров, видимо, около дома действовал какой-то амулет. На крыльце, попивая из кружки, от которой шел пар, стоял отец:

– Я уже думал, что вы заплутали, дед мог над вами пошутить.

– Ну не в первый же день, еще наблуждаются. – Вышел из дома Савлентий. – Давайте ужинать и спать, завтра новый день боги подарят.

После ужина мы вчетвером полезли на чердак, где еще часть, пока снизу не прикрикнул отец, травили байки, великим знатоком которых оказался Солд.

Утром проснулся от стука топора. Выглянув во двор, увидел Солда, колющего дрова.

– Тебе чего не спится?

– Ты так не то что завтрак, обед проспишь.

– А дрова с утра обязательно колоть?

– Да соскучился по работе, а тут гляжу – дровишки не колоты. – Он замахнулся в очередной раз, и полено с треском распалось напополам.

– Слезай давай, иди умываться и завтракать! – крикнул откуда-то снизу отец, наверняка с крыльца, которого мне не было видно.

– А кто взял мою рубаху, я вчера на дверь чердака сушиться вешал?

– Спроси у Софьи, – Малик без зазрения совести сдал сестру, – она на кухне завтрак готовит.

После завтрака, на котором не хватало Храма и эльфа, отправившихся охотиться, Лекам потащил меня на медитацию. За этим делом нас и застал Савлентий.

– А он чего это – еще не видит?

– Так инициировался десятины три назад.

– Сколько, сколько? – переспросил Малик, крутившийся рядом и явно хотевший посмеяться надо мной.

– Брысь, мелкий. – Дед нахмурил брови. – Не видишь, старшие говорят.

– А ты чего сам-то не смотришь за силой, он же за нос тебя водит. Я по каналам его вижу – ничего не напрягает, сила не струится, а замедляется, спать собирается, значит. Да и магией давно подтолкнул бы.

– Сгорел, я дед, – Лекам хмуро присел. – Уходили от мрака темных, когда в конце войны они облако выпустили. Почти ушли, но облако стало настигать. Оно уже слабое было, вреда не приносило, но кто ж тогда знал. Я накрыл отряд щитом и держал его, сколько мог, пока уходили. Очнулся в Академии жизни, ничего сделать не смогли, каналы перегорели, искру покорежило, в живых остался, и ладно.