на один бок, потом на другой и решительно закрыв глаза, только чтобы снова вспомнить Джейсона в постели — его стоны с придыханием, вздохи наслаждения, сладкую от пота кожу, тепло, — Бен сдался и откинул одеяло.

В нижнем белье, дрожа от прохладного воздуха, он отодвинул шторы, впустив лунный свет, и начал бродить из кухни в гостиную и обратно — как призрак в своём доме.

Кроме телевизора, в старом коттедже Бену ничего не принадлежало. Ни мебель, ни украшения, ни пыльные круглые часы на стене, которые бесцельно тикали и каждый год отставали на несколько минут. Холодильник был древним и дребезжащим.

Бен ушёл от Брэда, прихватив только одежду. Никаких компакт-дисков или безделушек, никаких фотографий или рисунков. Он отказался от всего, несмотря на неоднократные попытки бывшего разделить совместное имущество. Мужчина твердил себе, что переделает коттедж под себя, но сейчас понял, что стоит среди вещей, выбранных отцом, и странных предметов, оставшихся от матери, — на кухонном окне виднелась витражная бабочка на присоске.

Бен отметил, что листает брошюру о Йосемити, лежавшую на кухонном столе. В серебристом свете луны фотографии выглядели бледными и красивыми, как знаменитые чёрно-белые снимки парка Анселя Адамса.

Мужчина подумал, что Мэгги должно там понравиться, он горячо надеялся, что Харлан Браун не убил страстную любовь девочки к дикой природе. В голове промелькнула жестокая мысль: «Я рад, что он умер».

Возможно, она была неправильной, но Бен не стал её отрицать.

Он закрыл брошюру, и его пристальный взгляд переместился на стопку книг. Вздохнув, Бен переложил их одну за другой. Последним оказался старый атлас, в котором, наверное, до сих пор были СССР и колониальные названия вроде «Бомбей» вместо «Мумбаи». Пробежавшись пальцами по страницам, рейнджер отложил атлас в сторону.

И уставился на альбом. Сначала Бен про него забыл, а потом было поздно возвращать его Джейсону. Листы были потрёпаны и порваны по краям, некоторые выпали. Мужчина положил скетчбук под книги, пытаясь его разгладить и выровнять.

Раскрыв альбом посередине, Бен осторожно вытащил вырванный рисунок, изображавший его и Мэгги на Дороге к солнцу. Страница была вся измята и сморщена, но в бледном свете, проникающем через окно, рейнджер чётко различал себя и девочку.

Крупная слеза плюхнулась на бумагу, и мужчина тихо выругался. Глупо скучать по двум недавним знакомым. Совершенно нелепо. Джейсон для него слишком молод. Наверное, у них никогда ничего не получится. Они едва знали друг друга.

— Я встречу кого-нибудь ещё. Я чувствую себя так только из-за совместно пережитого тяжёлого опыта. Всё не по-настоящему. — Ровный голос в тишине показался громким. Не убедив себя ни на йоту, Бен закрыл альбом и придавил его сверху книгами.

Если всё не по-настоящему, то почему тогда адски больно?

ГЛАВА 17

«Засыпай. Ты устал. Спи».

Поёрзав на комковатом диване, Джейсон громко выдохнул в тишину. Даже с задёрнутыми шторами свет уличных фонарей был слишком ярким, а шум автомобилей — пронзительным. Изредка раздавался грохот лифта, который никогда не замечался днём.

«Почему ты не спишь?!»

Открыв глаза, Джейсон вздохнул. Обычно он ложился спать уже ночью и по утрам поднимался с неохотой. Так в чём проблема? Наверное, потому, что он не работал в свои обычные смены, часами простаивая на ногах возле фабричного конвейера и сортируя свежее печенье в воздухе, пропитанном запахом сладкого.

Точно! Через несколько дней он вернётся на работу и всё наконец встанет на свои места. Должно встать. Конечно, кое-что изменилось: он осознал, что он гей, но это не столько изменение, сколько открытие.

Джейсон задумался: не странно ли, что он принял ситуацию целиком? Но всё так и было. Прокручивая в голове фразу: «Я гей», парень не испытывал ни стыда, ни дискомфорта. На секунду он засомневался: может, он бисексуал? Но потом всё отмёл.

«Я гей».

Паники не было, только… ощущение правильности, глубокое облегчение от того, что решил проблему, о существовании которой даже не подозревал. Джейсон взял на себя ответственность. Смысла отрицать правду не было. Возможно, родителям это не понравится, но это их проблема.

Накатила новая волна беспокойства, осев напряжением в шее. Джейсону нужно разобраться с родителями, нельзя избегать их звонков дальше.

Возвращение домой не стало большой красной кнопкой для волшебной перезагрузки. Когда Джейсон закрывал глаза, он видел бескрайние мили зелени и Мэгги, которая, стоя перед ним, исчезает, растворяясь в воздухе всё больше, больше и больше. Джейсону ещё предстояло разобраться с последствиями того, что случилось с дочерью.

Как оставить её в понедельник в дневном лагере? Не было ни малейшего сомнения, что он не сможет пойти на работу и сделать вид «всё ок». В лагере Мэгги всегда была в безопасности, но вдруг что-то случится? Туда может прокрасться какой-нибудь псих, схватить её и…

— Прекрати, — пробормотал Джейсон себе под нос. Варианты «что если» раскручивали панику по спирали. Тогда он точно не заснёт.

Когда появилось белое свечение, парень повернул голову и машинально потянулся к журнальному столику. Там лежал мобильный телефон, включённый на беззвучный режим. Сердце забилось где-то в горле. Джейсон заблокировал уже с дюжину представителей СМИ и подумывал сменить номер, если звонки будут продолжаться. Но сейчас время было позднее. Возможно…

Он глянул на экран и спустился с небес на землю. Это было всего лишь одно из ежемесячных напоминаний, на этот раз об оплате счёта за коммунальные услуги утром. Джейсон бросил телефон обратно, и через несколько мгновений тот погас.

«Идиот. Ложись спать. Хватит уже».

Зачем Бену с ним связываться? Да, он просил держать его в курсе, но ничего нового не произошло, поэтому Джейсон набрал и стёр дюжину сообщений, так ни одного и не отправив.

Откидывая простыню — вентилятор в жаркие летние дни не справлялся, — Джейсон попытался устроиться поудобнее и перевернулся на живот. На парне не было рубашки, только лёгкие хлопковые пижамные штаны, но всё равно было жарко.

Дело было не только во влажности и отсутствии кондиционера.

Джейсон был благодарен, что закрывая глаза и пытаясь уснуть, он не видит леса. Однако разум-предатель услужливо подсовывал образы и возрождал ощущения, когда они с Беном занимались сексом: влажные фрикции, гортанные стоны, напряжённые мышцы, жгучее растяжение, обнажённость Джейсона. Желание, спавшее столько лет, пробудилось. Оно превратилось в низкий гул, который днём ещё можно было игнорировать, отвлекаясь на спасительные повседневные дела.

Но сейчас вожделение просачивалось сквозь поры, отказываясь уходить. Бесконтрольно двигая бёдрами, Джейсон жалобно тёрся о матрас, стараясь не думать о Бене. Может, стоит вспомнить других мужчин, и тогда полегчает. Будет не